Концентрация смерти

22
18
20
22
24
26
28
30

– Вот черт, – прохрипел за спиной Фролов. – Из-за этого котяры чуть на спуск не нажал.

Прохоров вскинул голову на резкий ритмичный звук над самой головой, усмехнулся. Под притолокой часы-ходики с кукушкой отбивали бег времени.

В хате было полутемно, пока глаза не привыкли, можно было рассмотреть лишь громаду побеленной печи да мерцание высокого зеркала в платяном шкафу.

– А там что? – шагнул вперед Михаил и остановился.

Взгляд уже адаптировался к полумраку. Он ясно увидел лежавшие на полу у лавки тела. Немолодую женщину, кровь у нее на груди уже успела запечься. В фартуке чернели два отверстия от пуль. Рядом с ней неподвижно лежали в луже крови мальчик лет девяти и девочка помладше.

Прохорову сразу же представилось то, что здесь произошло, словно сам был в то время рядом. Убийца вошел, пожилая женщина и дети встали ему навстречу. Полыхнул огнем автомат. Быстрая очередь пошла наискосок. Первыми разлетелись в щепки иконы, висевшие в красном углу. Затем две пули попали в грудь женщине, скорее всего, бабушки мальчика и девочки. Ну а через долю секунды упали и они, возможно, даже не поняв, что происходит.

Казалось, будто звуки выстрелов до сих пор висят в спертом воздухе.

– За что их? – спросил Фролов, у него и тени сомнений не оставалось для ответа на вопрос – «Кто?» – естественно, каратели; или немцы или полицаи.

– Такое бывает за связь с партизанами, – проговорил Прохоров. – Кто-то из семьи ушел в отряд. Вот и мстят родным. Или же немца рядом с деревней убили. Тут, как и у нас в лагере было, десять за одного, не сам же комендант такое придумал.

– Звери, – тихо проговорил Фролов.

В притихшей хате гулко разносилось бессмысленное для ее хозяев тиканье ходиков.

Тик-так, тик-так…

Прохоров поднял руку, остановил маятник. Часы смолкли, прекратив отсчитывать бег времени.

– Пошли, – шепотом сказал Михаил. – Нечего нам тут делать.

Дневной свет на улице уже не казался таким ярким, как прежде. Все словно бы потеряло свой цвет. Сделалось таким же черно-белым, как и в полутемной хате. Фролов закрыл дверь на веранду, Прохоров вопросительно посмотрел на него, мол, какая теперь разница?

– Собаки по улице бродят. Погрызут лица, – отводя взгляд в сторону, проговорил он.

И Михаил понял, товарищ прав. За хатой сразу же наткнулись на еще одно мертвое тело. Девушка лежала у колодца, раскинув руки, на запястьях виднелись следы веревки. Сорванная с нее одежда валялась на грядке с молодой зеленью. Прохоров отвел взгляд от обнаженного нереально белого тела.

– Изнасиловали, надругались, но убивать-то зачем? – пробормотал он.

– Горло ножом перерезали, – тихо добавил Фролов. – Эх, не в ту сторону мы с тобой свернули, командир.

– Похоронить их надо.