— С такой девушкой этого не делают. И право, я не знаю даже, как и с чего начать.
— Как вы поступали относительно меня…
— О! Это далеко не одно и то же. К тому же, мои начинания с вами были, по-видимому, не слишком удачны, потому что вы меня отвергли; но у меня есть ходатай пред девицею д’Ерми — де Брион.
— Так он положительно друг их дома?
— Да, его там очень любят.
— А вы, вы любите де Бриона?
— От всей души.
— Не открылись ему в вашей любви к дочери графа?
— Нет еще, но не замедлю это сделать; я увижусь с ним сегодня же вечером.
— В последнее время не было ли у него какого-нибудь дела?
— Было с каким-то негодяем журналистом, которого он заставил просить прощения.
— Возьмите на себя труд сказать ему, что я очень беспокоилась на счет окончания этого дела, скажите же ему; а относительно ваших чувств к д’Ерми… думаете вы довести дело до конца, т. е. жениться?
— Боже мой! Что же удивительного в этом? Я так создан… да и что ж тут думать: такая богатая, благородная, прекрасная девушка не будет иметь недостатка в претендентах на ее руку.
— Но между ними немногие найдутся благороднее, извините, я хотела сказать, богаче вас.
— Справедливо, я растратил не более миллиона, другой еще остается, с тем, что она имеет, — будет довольно.
— И вы надеетесь, что отдадут ее за вас?
— Я не говорю этого, но я сказал, что буду искать ее руки, или правильнее, поручу де Бриону поговорить с ее отцом обо мне, о моем богатстве и моих намерениях.
— А если вам откажут?
— Я уеду отсюда, ибо в противном случае я могу влюбиться в нее до сумасшествия.
— Так это серьезное предприятие; какая у вас пламенная натура!