– От вашего имени, вы хотите сказать?
– Да, именно так.
Он вытащил из внутреннего кармана свой смартфон последней модели и услужливо протянул мне.
– Вот, берите! Если желаете, вы можете его взять, и звоните сами, куда хотите.
– Нет… Я не хочу, нет.
У меня вправду не было никакого желания выслушивать наставления Армана, слушать отдаленный шум голосов собравшихся гостей, замерших в нетерпеливом ожидании объяснения происходящего, тем более не хотелось слышать гневные крики Дэвида, который попытается, конечно, вырвать из рук управляющего трубку.
Бертран Пасадье сосредоточенно набирал номер особняка Дюшенуа, который я ему диктовала, потом осторожно занес большой палец над зеленой кнопкой.
– Кого мне позвать? – почему-то шепотом спросил он, прежде чем отважиться на разговор.
– Все равно, кто подойдет… Это люди, у которых я жила в Париже.
– Что им сказать?
– Скажите, что вы звоните от лица Авроры…
Я подумала, что это послание всем будет понятно. Таким образом, Дэвиду станет ясно, что мне все известно. Таким образом, маски падут и все узнают, кого Дэвид хотел видеть в моем лице: он хотел видеть лицо той, что давно умерла, лицо покойной жены, той единственной мадам Дэвид Барле, которая была его женой до конца своей жизни и останется до самой его смерти той, которую он любит по-настоящему.
– Аврора – это ваше имя? – улыбнулся молодой человек, явно пытаясь заигрывать со мной.
– Да, – соврала я. – Скажите, что Аврора хочет, чтобы ее вещи отправили к ней домой в Нантерр… Скажите еще, что она не вернется…
– Вы уверены?
Он помрачнел, оценив наконец драматическую подоплеку ситуации, с которой столкнулся, как ему казалось вначале, по счастливой случайности.
– Да.
– А если там захотят поговорить непосредственно с вами?
– Скажите тогда, что меня уже нет рядом, что вы просто выполняете мое поручение.
Он кивнул в знак согласия, сосредоточенно вздохнул, нажал на зеленую кнопку и слово в слово повторил то, о чем я просила. По громкой связи я догадалась, какая суматоха началась после его звонка, голоса путались, переплетались, возмущались, слов было не разобрать, и я сделала знак, чтобы он повесил трубку. Мне не хотелось вмешиваться в эту истерику.