– Да. Я выскочила на улицу на пару минут, но Дэвид меня не отпускает.
– Слушай, мне очень жаль…
– Не извиняйся, я все понимаю. Он просто псих! После того как Арман поговорил с твоим приятелем, Дэвид затерроризировал всех. Сперва он взялся за слуг и вышвырнул за дверь тех, кто пытался ему помешать перевернуть столы…
Я даже не думала, что он может так взбеситься.
– Согласись, у него есть основания, чтобы так переживать, – напомнила я.
– Я потому и звоню: Дэвид знает, что ты дома, в Нантерре. Он собирается поехать за тобой.
Я могла бы забаррикадироваться, как в тот раз, когда мы с мамой держали оборону против Фреда, который однажды явился в пьяном виде качать права. Но у Дэвида, я была в этом уверена, имеются на вооружении другие способы укрощения непокорных. Он не станет в ярости ломиться в дверь и стучать в окна. Среди его знакомых наверняка есть высокопоставленные чиновники из министерства внутренних дел и полиции.
– Спасибо, Сонечка.
– Не за что. В любом случае делай оттуда ноги, да поскорее.
Она была права: я должна бежать, и чем скорее, тем лучше. Не дожидаясь, пока начнется противостояние, которое ничем хорошим не кончится. Зачем мне это? Я и так уже знаю всю правду. Она живет со мной, она написана на моем лице. Каждая черточка, каждая веснушка возвращают меня в его прошлое. В
– А кстати, Луи там?
– Луи-крыс? Нет, таких я здесь не видела.
При других обстоятельствах я бы рассмеялась, услышав смешную детскую дразнилку от подруги, помешанной на сексе, но сейчас ограничилась тем, что приняла к сведению то, что она мне сказала. Луи не случайно отсутствовал, он не мог проспать мероприятие. Он, скорее всего, не рассчитывал на то, что я найду его послание до того, как мы с Дэвидом распишемся. Луи понимал, какая волна негодования поднимется в моей душе, когда я пойму замысел Дэвида. Слова предписания, или, точнее, предсказания, «С его фантазией ты воссоединишься» яснее ясного объясняли суть коварного плана младшего брата и подтверждались приложенными фотографиями.
Перепрыгивая через ступеньки, я ринулась наверх, как только повесила трубку. В комнате из корзины для мусора отраженными солнечными лучами мне подмигивали скомканные серебряные комочки. Несмотря на иллюзии, порожденные их лучистым сиянием, они мне были роднее и милее, чем дорогие подарки и изысканные знаки внимания, полученные от Дэвида. Они, пока еще оставаясь для меня загадкой, открыли то, что было спрятано глубоко во мне: неизведанные ранее чувства, неожиданные ощущения.
Сколько раз Луи повторял это: непристойные игры, изобретенные им для меня, не имели другой цели, кроме как пробудить во мне чувства. Их не мог придумать его изворотливый бизнесмен, его младший брат, только Луи, утонченный эстет и литератор, вдохновленный любовью ко мне, был их автором.
А если мне сделать так же? И что нужно для этого?
Я вынула из корзины первый попавшийся смятый комок серебристой бумаги и развернула. Оказалось, что внутри него есть второй: один завернут в другой – это как раз то, что мне надо. С его помощью я закончу эпопею, начавшуюся десять дней назад. На самом дне корзины я обнаружила картонную коробку, которая и была когда-то завернута в эту бумагу.
Я поняла, что делать, прежде чем покинуть дом. Я твердо знала, кому адресую свое послание и каково будет его содержание. К счастью, в аптечном ящичке в ванной лежало несколько презервативов, оставшихся еще со времен Фреда. Я схватила один и положила в картонную коробку. За неимением глянцевой картонки я нацарапала предписание на обыкновенном розовом стикере:
Не правда ли, можно быть точно уверенным, что предписание будет исполнено, если его формулирует тот, кому оно предназначено? Тот исполнит распоряжение, кто сам себе приказывает, кто сам себе пишет, пусть даже если это – акт о капитуляции… Мне понравилась идея использовать те же приемы, что и Луи. Я украла у него риторику, пусть даже пришлось немного перефразировать.
А вот намерение я сочинила сама.