Конечно.
Нет проблем.
— Ты точно не против, если… — Я робко машу веткой перед Дианой.
— Чел, да Господи Боже!
Диана с раздражением выхватывает у меня псевдолом, вставляет между косяком и дверью и использует как рычаг.
— Давай-ка… — Она с кряхтением нажимает на ветку. — Давай-ка, ты поможешь?
Мои пальцы в кросах поджимаются. Как бы Артур Александрович ни хорохорился, душа его осталась зайчишкой-трусишкой, который до опупения боится полиции, судов, тюрьмы и спуска с Холма Смерти.
Впрочем, зайчишка сам позвал Диану.
Я тоже наваливаюсь на «рычаг»: дерево кряхтит, дверь кряхтит, пломба натягивается. Замок трещит и с фонтанчиком пыли-трухи-щепок выламывает косяк. Я замираю. Секунды тянутся в ужасе, ждут сирены, вертолётов, ОМОНа.
Ничего не происходит.
Официальное заявление: два гимназиста только что вскрыли частную собственность.
Неофициально: вы ничего не видели и не слышали.
Я дёргаю на себя створку и надрываю пломбу. Дверь открывается с трудом, со скрежетом, будто изнутри её схватили призраки и визжат от бессильной злобы.
Шаг.
Второй.
Лицо обдаёт спёртым воздухом и полумраком. Шелест берёз стихает до неясного гула. Бело-чёрные стволы за окнами гнутся от порывов ветра, и бледные тени скользят с пола на стены, со стен на пол и обратно.
Никого.
Передо мной скрывается в полумраке деревянная лестница на чердак. За ней белеет дверь ванной, правее колышется полосатая занавеска в комнату Дианы — вернее в часть коридора, которую тканью отгородили под комнату. Если пройти насквозь и отпереть тяжёлый хромированный замок, попадаешь в спальню Вероники Игоревны.
Легко и просто.
Под ногами хрустят осколки. В голове вспыхивает далёкое — словно десятилетнее — воспоминание: дыра в окне, булыжник, Валентин, звонок коллекторов. Я шарю рукой по стене, но вместо выключателя нащупываю тугую полоску скотча. Под ним чернеет надпись маркером (стикер жёлтый, как подсолнух): «Мам! Не трогай под страхом медленной и мучительной смерти!».
ebooksa