Тайна «Утеса»

— Чертовски затруднительное положение! — воскликнул он. — Но вы понимаете, конечно, что с этим надо кончать, как можно скорее? Неужели нельзя убедить Стеллу, что без экзорсизма не обойтись? Пусть отец Энсон попробует.

— Это слишком рискованно, — возразил я.

— Но почему, Родерик?

— Потому что Стелла может поддаться на уговоры, а потом до конца дней своих не найдет себе покоя. Будет считать, что я обрек душу ее матери на вечные скитания во мраке.

— Да, вы попали в западню.

— Хуже некуда.

Когда мы дошли до «Вурдалаков», тучи уже закрыли солнце и эти угрюмые скалы, возвышающиеся у самой воды, а кое-где и выступающие из моря, выглядели не самым выигрышным образом. Но Макс лазал среди причудливых каменных громад и был очень доволен.

— Воображаю, — выкрикивал он, — как выглядит это чудище, когда на востоке еще только брезжит свет! А этот уродец наверху! Как здорово здесь, наверно, на восходе, да еще в шторм! Хотелось бы мне взглянуть!

— Надеюсь, удастся, мы еще не уезжаем.

На обратном пути нам посчастливилось увидеть, как верхушка холма вдруг озарилась ярким светом, — это солнце, потерпевшее поражение в битве с тучами, отдавало земле прощальный салют, золотя вереск и дрок. Мы взобрались повыше и посмотрели оттуда вниз, на дом. Он тоже купался в последних лучах, но через минуту тень поглотила его, и дом как бы съежился и потускнел.

— Предположим, — опять обратился ко мне Макс, — предположим, случится худшее: вы ничего не добьетесь и вам останется только выбирать — прибегнуть к экзорсизму или отказаться от дома. Что вы сделаете?

— Откажусь от дома.

— Ясно, — протянул Макс. — Ну что ж, если бы речь шла о Джудит, и я бы решил так же.

Сверху нам было видно, как внизу, перед домом, от скалы к скале перебегает Ингрем, что-то говоря и оживленно жестикулируя. За ним по пятам следует явно заинтересованная Памела. Когда мы спустились, Памела отвела меня в сторону.

— Знаешь, мистер Ингрем считает, что мы могли бы развести здесь горечавки. И вообще он говорит, Можно все кругом засадить альпийскими растениями и устроить сад над морем. Пусть горечавки спускаются вниз по утесу. Одна приятельница его матери устроила у себя такое.

— Да, здесь можно создать нечто совершенно оригинальное, — вмешался Ингрем, — но работы потребуется уйма.

«Нашел же он время для подобных советов, — чертыхнулся я про себя, — ведь Памела еще больше привяжется к „Утесу“».

Памела объяснила, что сейчас мы устроим чай и основательно подкрепимся, а ужин будет поздний и убирать придется нам самим. Между этими двумя трапезами нам следует поспать, а после ужина устроить отложенное совещание. Никто не стал возражать, только Лиззи, услышав, что она может уйти раньше, посмотрела на нас с подозрением: «Интересно, чем это вы тут займетесь, когда избавитесь от меня?» — говорил ее взгляд.

Ингрем уже забыл об утренних покаянных речах. Он сетовал, что ему никак не удается разубедить Памелу в том, что у себя в спальне она видела Кармел. Памела приняла вызов, но не стала вдаваться в объяснения, почему она так упорствует.

— Боюсь, я просто вспомнила, что я — женщина, и посему опираюсь только на интуицию, — призналась она.