— Помогите, — раздался слабый голос.
Борис повернулся и увидел мужчину, лежащего на полу.
— Он переломал мне ноги лопатой и еще, кажется, ребра, — задыхаясь, проговорил Мурзилка.
Прапорщик медленно приблизился к нему.
— Что здесь случилось? — спросил он.
Сотрудник полиции видел, что человек, лежащий на полу, облачен в странное одеяние, никак не присущее зрелому мужчине. Какой-то нелепый комбинезон, смешные клоунские ботинки.
— Я не могу подняться, — прокряхтел Мурзилка. — Дайте руку.
Прапорщик нагнулся, и в этот момент толстые как бревна лапы сказочника с силой ударили его по ушам. Оглушенный внезапной болью, он вскрикнул. Перед глазами замерцали снежинки, пульсирующие всеми цветами радуги.
Мурзилка повернул тумблер, запустил мотор с винтом.
— Иди ко мне, пупсик! — пропыхтел он, обхватил за шею полицейского, ополоумевшего от боли, и плотно прижал его к себе.
Свист лопастей, наточенных как бритва, прежде звонкий, вдруг стал глухим и булькающим.
От истошного воя полицейского вздрогнул даже Шон, хотя он и ожидал чего-то подобного.
— Наши документы на животике моего брата, — посмеиваясь, сказал он. — Рекомендую взглянуть.
В ладони лейтенанта мгновенно оказался «макаров». Другой рукой он потянулся к поясу, но тут же замер — рация осталась в машине.
— Борис! — крикнул офицер полиции, не сводя глаз с Шона.
Тот ухмылялся, глядя на черный ствол.
Крики из подвала стали слабеть.
— Мой брат ненавидит таких, как вы, — сказал Шон, облизнувшись. — Поэтому и набил себе такую наколку. Была бы возможность, он бы всех вас перетрахал.
— Заткнись! — рявкнул Михаил и повернулся к Шону боком, намереваясь спуститься вслед за своим напарником.
Пальцы сказочника разжались, выпуская наружу громадный нож.