— Я не могу так рисковать. И потом, ты стал просто невыносим, — осуждающе сказал Шон. — От тебя стало плохо пахнуть. Ты мне дерзишь, а сегодня вообще поднял на меня руку. Ты мне надоел! — подвел итог он.
Его брови удивленно поползли вверх, когда он увидел, что напарник начал подниматься.
Карлсон свободной рукой кое-как снял с себя приспособление с окровавленным винтом и похрипел:
— Значит, мы подохнем тут вместе.
Заработал мотор, и Малыш еле успел отпрыгнуть в сторону, чудом не попав под винт.
— Уважаю силу! — заявил он, хмыкнул, забежав сбоку, воткнул мачете в бок раненому напарнику и провернул лезвие по часовой стрелке.
Моторчик с пропеллером вывалился из пальцев Мурзилки и со стуком покатился по полу.
Умирающий сказочник издал хлюпающий звук, устало прикрыл веки и прошептал:
— Ты обманул меня с пальцем.
— Все верно. Обманул, — признался Шон. — Я буду тебя помнить, — тепло прибавил он, сунул руку в карман, нащупал там начатую упаковку жевательной резинки. — Кстати, о долге. Эта жвачка, правда не клубничная, но пусть хоть такая. Не хочу быть твоим должником в столь торжественный момент. — Малыш сунул пластинку в рот, слегка разжевал, с удовольствием ощущая мятный привкус. — Держи, мой хороший, — прошептал он, склоняясь над лицом Мурзилки.
Тот был уже мертв.
Сказочник покатал языком влажный шарик и бережно протолкнул его в полуоткрытый рот приятеля.
— Теперь прощальный поцелуй. — Шон облизнул солоноватый от пота и крови подбородок напарника.
Тут Карлсон неожиданно открыл глаза, разинул рот и словно акула впился зубами в нижнюю губу Шона.
Саша потрогал рану. Боль нарастала медленно. После удара она походила на едва заметную рябь на поверхности тихого моря. Сейчас он чувствовал легкое волнение.
«Потом начнется шторм. А после него — цунами», — подумал он и прошептал:
— Нет. Я должен жить.
«Конечно. Иначе Таня пропадет без тебя», — прошелестел внутренний голос.
Руки были липкими и теплыми. Противное ощущение. Он нахмурился.
«Как я дотронусь такими руками до Тани, своей любимой супруги? Ей будет неприятно!»