Покупатели разошлись, огни погасли, и потертые половицы заливал оранжевый уличный свет. Двое продавцов за кассой тревожно перешептывались, но осеклись, когда я прошел мимо и отпер дверь.
– Откуда к нам? – спросила меня женщина.
Была она пухлая, с круглым добродушным лицом. Накануне вечером, когда мы заселялись, они с мужем дежурили вдвоем.
– Саратога, – ответил я.
– Неплохо прокатились. На каноэ плавать собрались?
Трудно не заметить, что у моей машины каноэ на крыше.
– В ближайшие дни холод обещают, одевайтесь потеплее.
– Лишний ключ дадите? – спросил я.
– А, точно. Какой номер?
– Девятнадцатый.
Она отцепила кольцо с ключом, протянула мне.
– Карты нужны? Рассказать, показать?
– Нет, спасибо, – ответил я и подхватил с пола магазинный пакет.
– В ресторане ужин до одиннадцати. Все домашнее. И яблочный пирог – закачаетесь. Очень рекомендую.
– Спасибо, учтем.
Стеклянная дверь звякнула колокольчиком у меня за спиной, и я обернулся. Все хозяйкино дружелюбие как рукой сняло: она внимательно разглядывала меня поверх бифокальных очков.
Я помахал и зашагал по крытой веранде.
Накануне, глянув все придорожные мотели вдоль Нью-Йоркской дороги номер 3 в Адирондаке между Файн и водопадом Муди, я выбрал «Мотель и ресторан „Вид на закат“» за его анонимность. В Чайлдуолде, в сорока милях к северу от Каргаторп-Фоллз, он куксился прямо у обочины: двадцать унылых номеров, каждому выделено одно жалкое заляпанное окошко и одна коричневая дверь. При мотеле имелась популярная среди населения едальня, а на автостоянке теснились машины, которые, по номерам судя, съехались отовсюду, от Мичигана до Вермонта. Через дорогу располагался людный автотуристический лагерь «Зеленые луга» («ГОСТЕПРИИМСТВО СЕВЕРНЫХ ЛЕСОВ», – гласила деревянная вывеска), и, по моим догадкам, через «Вид на закат» проезжало столько народу, что в отдельных гостей владельцы не станут особо вглядываться.
Тут я
На ходу я взглядом скользил по стоянке. После обеда она опустела, машин раз-два и обчелся – ничего подозрительного, никто за мной не наблюдает. Какой-то лысый вылез из белого седана, потянулся, зевнул и направился в администрацию мотеля.