Из папки выпал листок с напечатанным текстом. Дюссандер отложил его и пробежал глазами оценки.
– Похоже, ты здорово влип, мой мальчик, – не без злорадства констатировал Дюссандер. По всем предметам, кроме английского и истории, – неуды.
– Я не виноват! – прошипел Тодд. – Это все ты! Со своими историями! Мне ночами снятся кошмары – ты это знаешь? Я сажусь за уроки, вспоминаю, что ты рассказывал, и уже пора спать! Я не виноват! Это все ты! Слышишь? Ты!
– Я отлично тебя слышу, – отозвался Дюссандер и прочитал выпавший листок.
– Кто такой этот Эдвард Френч? Ваш директор? – поинтересовался Дюссандер, вкладывая литок в папку и снова сцепляя пальцы. Он не переставал удивляться витиеватости, с которой американцы любят выражать простые мысли: столько слов, чтобы сообщить родителям, что их сын перестал учиться и завалил экзамены! Старика охватило предчувствие надвигающейся катастрофы, но сдаваться он не собирался. Го д назад он, наверное, смирился бы с неизбежным, но только не сейчас, а проклятый мальчишка, похоже, накликал на него беду.
– Кто? Калоша Эд? Да нет, черт возьми! Просто воспитатель.
– Что еще за воспитатель?
– Догадайся! – Тодд был близок к истерике. – Ты же читал его писульку! – Не находя себе места, он нервно расхаживал по кухне, бросая на старика полные злобы взгляды. – Я этого не допущу! Слышишь? Не допущу! И я не собираюсь заниматься летом! Родители хотят поехать на Гавайи и взять меня с собой. – Он показал на папку на столе. – Знаешь, что сделает отец, когда увидит это?
Дюссандер отрицательно покачал головой.
– Он вытащит из меня всю правду. Всю! Он выяснит, что это все из-за тебя. Другой причины нет и быть не может. Он начнет меня выспрашивать и не успокоится, пока не расколет! И тогда… тогда я окажусь в полном дерьме! – Он с вызовом смот-
рел на Дюссандера. – Родители станут следить за мной! Черт, может, даже отправят к врачу, откуда мне знать? Но я этого не допущу! И ни в какую школу летом меня не затащат!
– И в колонию тоже, – очень тихо произнес Дюссандер.