– Уж не хочешь ли ты мне сообщить, что не приедешь в Нью-Йорк? – Генри приподнялся на локте и уставился на солнечные пятна кофейного цвета на воде. – Ты же получил билет, правда?
– Нет, речь не об этом, – сказал Луи, и Генри немного расслабился.
Луи глубоко вздохнул, повертел опавший листик за ножку, так что он заплясал балериной.
– Перед тем, как ты уехал, твой папа пытался заставить уехать меня. Он прислал в «Селесту» человека с конвертом денег и сказал, что все это будет мое, если я соглашусь уплыть из города на следующем же пароходе и никогда больше тебя не видеть.
– Вот сволочь, – пробормотал Генри.
Отец испортил все. Нет, он не хотел быть сыном такому человеку. Как тут выучиться быть мужчиной, если тот, кто тебя воспитывает, – просто громила, который не заслуживает никакого уважения?
– И сколько там было денег?
– Тысяча долларов, – сказал Луи.
Змеистый страх обвился у Генри вокруг сердца.
– На это можно очень здорово прожить…
– Да уж, наверняка.
Генри вырвал пригоршню травы.
– И что, ты взял?
Он искоса глянул на Луи и увидел боль у него на лице.
– Значит, вот как ты обо мне думаешь?
– Прости, Луи. Я не имел в виду ничего такого. Я совсем не думал, что ты можешь их взять, – заторопился Генри, ругая себя последними словами.
Вот бы слова можно было взять назад.
Луи испустил долгий вздох и уставился в небо, моргая.
– Прости, Луи. Пожалуйста, прости.
Тот покачал головой.