Как ты смеешь

– Это Бет тебе прислала? – спрашивает она, кивая.

– Да, да! – я тычу пальцем в экран. – Там были камеры наблюдения, Колетт.

– И что? – отвечает она. – Если бы они увидели меня на записи, думаешь, не сказали бы об этом сразу?

«А как же я?» – хочется спросить мне, но я молчу.

– Тренер, – я пробую зайти с другой стороны. – Они думают, это убийство.

– Никакое это не убийство, – с абсолютной уверенностью произносит она и захлопывает крышку моего телефона – как муху прихлопнула. – Не позволяй себя запугивать, Эдди. Нацгвардия заботится о своей репутации. Для них это плохая реклама.

Я ничего не отвечаю.

– Эдди, – просит она, – взгляни на меня.

Я поднимаю глаза.

– Думаешь, мне хочется верить в то, что Уилл смог такое с собой сотворить? И со мной?

Я киваю.

Что-то в ней на миг приоткрывается – какая-то дверца, ведущая туда, куда ей не хочется заходить.

– Мы же его видели, Эдди, – говорит она, прижимая кончики пальцев к губам. Лицо белеет, как простыня. – Мы видели, что он сделал.

Мне хочется взять ее за руку и сказать что-нибудь ласковое.

– Эдди, – возбужденно произносит она и сжимает пальцы в кулак, – ты должна понять одну вещь. Люди всегда будут пытаться запугать тебя, чтобы заставить что-то сделать. Или не сделать. Или перестать желать того, чего тебе на самом деле хочется. Но этому страху нельзя поддаваться.

– Три дня осталось! – кричит Минди. – Говорят, скауты всегда садятся слева в верхнем ряду. Надо ориентироваться на это место.

Я выпрямляю спину. В странном мирке мы живем – одно слово горластой краснощекой Минди Кафлин, и мне снова не наплевать на финальный матч. На выступление, которое станет нашим пропуском на чемпионат.

Но тренера нигде не видно.

– Почему она все время куда-то исчезает? – вопрошает Тейси из-под бинтов. Она стоит рядом с Кори, а та нервно вращает запястьем, перетянутым эластичным бинтом в том месте, куда приземлилась дрогнувшая нога Тейси.

Эмили тоже здесь. Калека Эмили, что до сих пор расхаживает в своем ортопедическом сапоге – о ней уже почти забыли.