Микро,

— А где останавливается?

— На автостоянке. Прямо у оранжереи.

Все погрузились в размышления.

— По-моему, Дженни права. Надо попробовать залезть в этот грузовик, — сказал Питер. — Вернемся в «Наниджен», доберемся до генератора и…

— Постой… А как, по твоему мнению, мы вообще залезем в этот чертов грузовик с нашим-то росточком? — вопросил Рик Хаттер. Повернувшись к Питеру Дженсену, он сердито оглядел его с головы до ног. — План совершенно идиотский. А что, если никакого грузовика не будет? «Наниджен» в пятнадцати милях отсюда. А мы в тысячу раз меньше своего обычного размера. Только подумайте! Эти пятнадцать миль до «Наниджен» — для нас на самом деле все пятнадцать тысяч миль! Предлагаешь повторить подвиг Льюиса с Кларком?[5] Только вот уложиться надо будет максимум в четыре дня, иначе подохнем от этой самой микропатии. Хреновый расклад, ребятки.

— А идея Рика в том, чтобы задрать лапки кверху и сдаться, — бросила Карен.

Хаттер сердито повернулся к ней.

— Нужно же реально смотреть…

— Кроме нытья, ничего реального я пока не вижу, — фыркнула Карен.

Питер попытался несколько разрядить обстановку и встал между Риком и Карен — пусть уж лучше на нем свою злость изливают, чем между собой грызутся.

— Очень прошу, хватит, — сказал он, взяв Хаттера за плечо. — Споры и ссоры ни к чему хорошему не приводят. Давайте делать все по порядку.

Немного постояв, все опять двинулись дальше, на сей раз в полном молчании.

Когда ты с ноготь росточком, то в окружающей обстановке и после восхода солнца не особо-то сориентируешься. Буйные заросли папоротника почти полностью перекрывали обзор, а под их густой листвой было по-прежнему темновато. Здание оранжереи вскоре пропало из виду, а какие-либо прочие ориентиры напрочь отсутствовали. Но солнце лезло все выше, и под своды леса стали понемногу проникать его яркие лучи.

При дневном свете стало лучше видно и почву под ногами. Выяснилось, что она буквально кишмя кишит всякими мелкими организмами — нематодами, почвенными клещами и великим множеством прочих крошечных существ. Одно из таких как раз и залезло на ногу Дженни Линн в темноте. Почвенные клещи — совсем маленькие, похожие на паучков создания — в изобилии сновали вокруг или прятались в узких земляных трещинах. Человеку нормальных размеров разглядеть их невооруженным глазом практически нереально, и даже с точки зрения микроскопического человечка они были полными крохами: самые мелкие — не больше рисового зернышка, самые крупные — примерно с мячик для гольфа. Пухленькое яйцеобразное брюшко с прочным панцирем, короткие жесткие волоски… Клещи относятся к арахнидам, к паукообразным, и Карен, как арахнолог, то и дело останавливалась, чтобы рассмотреть их повнимательнее. И до сих пор ни одного не узнала — все до единого казались незнакомыми, причем незнакомых видов этих оказалось немереное количество. Просто в голове не укладывалось, насколько богатой оказалась природа — даже в такой, казалось бы, мелочи, насколько неохватно ее биологическое разнообразие. Клещи были буквально повсюду. Они напоминали Кинг крабиков на морском берегу: маленьких и безобидных крабиков, то деловито копошащихся в гальке, то вдруг с удивительной прытью удирающих от какой-то неведомой опасности, дабы уберечь и продлить хоть ненамного свою удивительную потаенную жизнь. Девушка подхватила одного из них и посадила себе на ладонь.

Такой красивый, аккуратненький — ни одной лишней детальки. Карен неожиданно для себя вдруг воспрянула духом. Что происходит? С чего бы это внезапное ощущение счастья в совершенно чужом, незнакомом мире?

— Не знаю, почему, — задумчиво произнесла она, — но у меня такое чувство, будто я всю жизнь искала место вроде этого. Будто, наконец, попала домой. А у вас?

— Только не у меня, — буркнул Дэнни.

Клещик нерешительно пополз по руке Кинг, с любопытством ее исследуя.

— Смотри осторожней, как бы не укусил, — сказала Дженни Линн.

— Этот не укусит, — отозвалась Карен. — Видишь, как у него рот устроен? Годится только на то, чтобы всасывать, а не кусать. Он питается перегнившими остатками растений и прочей мягкой органикой.