Алтарь Эдема

– Совершенно верно. Но не хромосома. Это был агрессор. Вирус, впрыскивавший собственную ДНК в ядра клеток и селившийся там.

Лорна наконец села. На сей раз комната почти не кружилась. Тошнота тоже быстро шла на убыль, хотя ниже поясницы запульсировала щемящая боль – скорее всего, исходящая от ее взбудораженных лекарствами яичников.

– Вирус? – переспросила она.

– Совершенно верно. И насколько мы можем судить о его эволюционном происхождении, с ним уже сталкивались.

В доказательство Малик пустился в описание того, что остатки этого кода до сих пор существуют в нашей ДНК, погребенные, пребывающие в спячке как всего-навсего фрагмент мусорной ДНК.

– Фактически эта архаичная инфекция могла послужить причиной присутствия некоторого количества кристаллов магнетита в мозгах животных всех видов. Будто осколки зеркала, засевшие у нас в головах этаким напоминанием о предыдущей встрече тысячелетия назад.

– Но эти селяне, – продолжал Малик, – подверглись экспозиции вновь вместе со своим скотом, когда рыли новый колодец, куда более глубокий, чем прежде, из-за засухи, затянувшейся на десятилетие. И когда вода пошла, они быстро заразились сами и заразили этим вирусом скотину.

– И этот вирус вставил свою ДНК, – догадалась она, – распространяясь по их клеткам.

– Похоже, он концентрировался в самых активных клетках. Лимфоузлах, клетках желудочно-кишечного тракта, костном мозге. Но притом и в половых клетках яичников и семенников.

– И тем самым передавал свою ДНК их потомкам.

– В точности так. Но в клетках взрослых животных он оставался латентным, неактивным. Включился он только в оплодотворенных яйцеклетках. Этот вирус начинает экспрессировать себя с ростом эмбриона, меняя архитектуру мозга под свои нужды. В раннем периоде эмбрионального развития он запускает образование в мозгу этих магнетитовых отложений, а затем выращивает их фрактальным манером в тандеме с развивающимся мозгом.

Лорна снова представила это фрактальное дерево, раскидывающее ветви вовне.

– Вирусная ДНК также продолжает производить белки по мере роста потомства. Мы полагаем, что белок действует как нейростимулятор, по сути поддерживая нейроны в более возбужденном состоянии, генерируя дополнительную энергию для питания и поддержания функционирования этой фрактальной антенны. Но тот же самый белок убивает тех, кто не обладает достаточной неврологической емкостью, чтобы совладать с ним, тех, кто не располагает этой магнитной архитектурой в своих мозгах. Настоящее иезуитство, если вдуматься.

– Что вы хотите сказать? – осведомилась Лорна.

– Быть может, эта смертоносная особенность заодно служит эволюционным преимуществом. Средством, помогающим новому поколению ликвидировать старое.

От этой возможности Лорну мороз продрал по коже.

– Так или иначе, – сказал Малик, – нам известно и о другом эффекте этих белков. Мы изучили под электронным микроскопом остальную часть ДНК носителей. В частности, участок нашей мусорной ДНК, соответствующий генетическому коду этого вируса. Этот участок оказался разрыхленным и разгруппированным, что означает активную транскрипцию и трансляцию.

– А это еще что означает? – наморщил лоб Беннетт.

Лорна знала ответ. Желудок у нее подкатывал под горло, но на этот раз не от впрыснутой химии.

– Такой вид означает, что архаичный участок ДНК снова стал активен, – растолковал Малик. – Иначе говоря, бывший мусор больше не мусор.