– Мы отслеживаем их коэффициенты интеллекта с помощью невербальных тестов и высматриваем малейшие признаки агрессии. Пока что их КИ растут с каждой неделей. А агрессии они не демонстрируют. Но, возможно, просто судить еще слишком рано. У других агрессия проявляется лишь по достижении половой зрелости. Но мы все-таки пока питаем надежды.
– Что вы собираетесь с ними делать? – поинтересовалась Лорна, заранее страшась ответа.
– При таких темпах взросления мы сможем сделать забор яйцеклеток у старших самок уже через шесть месяцев – к тому времени они уже будут подходить к половой зрелости.
Лорна похолодела, представив подобное надругательство над этими малютками.
– В этих яйцеклетках мы собираемся разрушить активные сегменты мусорной ДНК, вроде бы запускающие эволюционный откат, чтобы попытаться вывести следующее поколение. – Малик потер ладонями, словно ему не терпелось приступить к этому прямо сейчас. – Мы так близки к прорыву, который способен преобразить мир!
– Вот почему нам не помешает ваша помощь, – кивнул Беннетт.
– Ваш опыт в разведении экзотических животных и манипуляциях с генетическим материалом идеально подходит, чтобы оказать нам помощь на последнем этапе наших работ, – поддержал Малик.
Подтекст был вполне очевиден: отказаться от предложения невозможно – если только она хочет жить. Но как же на такое согласиться? Это ведь не экзотические животные, пребывающие на грани вымирания. Фактически это и не животные вовсе.
Один из детей – маленькая девочка – покинув свое креслице, подошла и подняла ручонки в универсальном жесте, и Лорна, наклонившись, подхватила ее на руки. Дитя оказалось тяжелее, чем она предполагала – кости плотные не по возрасту, но подняв ручку, девочка принялась сосать большой палец. Ее головка устроилась у Лорны на плече, а ясные глазенки продолжали следить за уроком азбуки по телевизору: «…что дала тебе эта буква Бэ…»
Лорна ощутила, как девочка явственно успокоилась. Легкая дрожь ее крохотного тельца утихала с каждым вздохом. Лорна чувствовала, что эти дети обделены, лишены человеческого тепла и контакта. Что тут же вызвало у нее вопрос.
– Что случилось с матерью этого ребенка? – поглядела она на Малика. – Со всеми их родителями?
– Вы их видели, – попытался умиротворить ее Малик. – Они живут в заповеднике. Заселяя другой остров, самых юных особей мы изолировали здесь. Построили эти ясли с медными экранами в стенах, чтобы ограничить нейросеть этой группы стенами этих комнат, изолировав ее от загрязнения, пока их мозги еще податливы.
Лорна представила зверскую сцену, запечатленную на видео, как один из гоминидов нападает на часового. По собственному же признанию Малика, они не тупые животные. Хоть они и не владеют силой слова, зато явно демонстрируют высокий уровень интеллекта и общаются между собой способом, постичь который до конца никому не под силу.
У Лорны забрезжила догадка о причинах подобного нападения, подобной жестокости.
И одна из них – у нее на руках.
Материнский инстинкт большинства животных очень силен. А в общинной среде он только умножается. Утрату каждого ребенка ощущает вся община. Подобное огорчение запросто может довести их до бешенства. Добавьте сюда высокий интеллект – по словам Малика, растущий с каждой неделей, – и опасность, исходящая от обитателей природной зоны, возрастет многократно.
Неудивительно, что приходится принимать столь строгие меры безопасности.
И помоги небо всякому, кто посмеет туда ступить.
Через пять минут после высадки на берег Джек вел свою команду через сосновую рощу. Он быстро обыскал более высокий участок, но продолжал двигаться параллельно берегу, огибая остров в направлении перешейка, мысленно отслеживая свою позицию по солнцу, по углу падения и направлению теней.
И все же рельеф местности оставлял желать лучшего.