Ярость

Перед входом стоял бородатый мужчина и копался в своем мобильном.

– Нет связи посреди города, быть такого не может!

Гроссманн кивнул ему, проходя мимо.

Генцлер был недоверчивым человеком. У него была охрана, но не такая, как у глупых политиков или алчных до внимания поп-звезд. Чтобы придать себе значимости, они окружали себя целыми армиями охранников. Атрибут статуса, не более. «Посмотрите, какой я важный и значительный, меня нужно беречь! Поставлю-ка десяток охранников».

Генцлер был другим. Ему действительно была нужна защита, и чем меньше его люди бросались в глаза, тем увереннее он себя чувствовал.

Пахло трубочным табаком. Кто-то курил кипрскую «Латакию». Такие марки теперь встречались нечасто. Современный трубочный табак пах конфетами или кремовым тортом. А здесь кто-то еще курил настоящий табак. Но Гроссманну так и не удалось заметить курильщика трубки. Должно быть, он просто проходил мимо, оставив запах.

Человек в застегнутом спортивном костюме из нейлона, со спутанными волосами и пивной банкой в руках, напоминал скорее бездомного, чем охранника. На нем не было черного костюма, а в ухе – маленького передатчика. Но Ульрих Гроссманн, также известный как доктор Вольфганг Штайнхаузен, знал, что под курткой у него пуленепробиваемый жилет и огнестрельное оружие, вероятно с глушителем.

Четырехугольный предмет в кармане штанов все принимали за пачку сигарет. Но это, несомненно, был электрошокер.

Отсюда охраннику было видно и основной, и черный вход. Он мог подать сигнал тем, кто внутри, и мог за доли секунды обеспечить Генцлеру безопасный выход из заведения. Нужно было только подскочить к выходу.

Пахло ягнятиной, чесноком и жареными сардинами. Было довольно жарко, а за круглым столиком в углу трое мужчин поднимали стопки с узо. У них были красные лица, и они пребывали в прекрасном расположении духа.

Кристос принес рыбную тарелку к столику на двоих, где пара влюбленных сидела как в кино – они встретили рыбную тарелку нарочито восторженным, почти сладострастным возгласом.

Генцлер сел рядом со второй дверью, где летом был выход на террасу.

Кто-то должен охранять запасной выход, подумал Гроссманн и огляделся в поисках людей Генцлера. Точно не те, кто пьет узо за круглым столом. Генцлер не позволил бы своим сотрудникам пить алкоголь. Они должны быть трезвыми и готовыми ко всему.

Но человек, сидящий за стойкой, спиной к Генцлеру, на первый взгляд не проявляющий к нему ни малейшего интереса и вращающий в руке бокал белого пива, мог видеть в зеркале все заведение и все, что происходит у него за спиной. Он разыгрывал из себя незаметного пьяницу. Но по цвету белого пива Гроссманн определил, что оно – безалкогольное.

На охраннике была толстая коричневая кожаная куртка с белым мехом внутри – идеальная для улицы и слишком теплая для помещения. Возможно, он не мог снять куртку, потому что его наплечная кобура вызвала бы беспокойство среди гостей.

Сзади, за столиком на четверых, рыжеволосая женщина лет сорока хотела показать подругам на смартфоне свой новый сайт, где был представлен ее бутик и которым она невероятно гордилась. Она удивлялась, что не получается войти в интернет.

– С этим новым телефоном одни проблемы, – ругалась она. – Я ему не нравлюсь!

Перед Генцлером стояли тарелка с отбивной из ягнятины и тарелка с жареным перцем и дзадзики. На маленьких зеленых перцах лежали большие крупицы соли.

Он ел руками, пачкая пальцы в жире. С впалыми щеками, он производил впечатление изнуренного марафонца. Обгрызенной костью в левой руке он показал на стул перед собой:

– Садитесь. Лучше я не буду подавать вам руки. Я смертельно голоден и уже сделал заказ. Ягненка следует есть горячим. Стоит ему немного охладиться, и мясо начинает вонять жиром и…