Кладбище домашних животных

– Боже правый! – воскликнул он. – Нет! Кому бы такое могло прийти в голову? Даже не заводи разговор о подобных вещах, Луис!

– Я просто поинтересовался, – смущенно пробормотал Луис.

– Некоторыми вещами лучше не интересоваться вообще, – отрезал Джад Крэндалл, и Луис Крид подумал, что никогда раньше тот не казался ему таким старым и дряхлым, словно и сам был уже на краю могилы.

А потом, уже дома, ему вдруг пришло в голову, что Джад и вправду выглядел как-то странно.

У него был такой вид, будто он лгал.

27

Луис понял, насколько он пьян, только когда зашел в гараж.

На улице светили звезды и холодная долька луны. Недостаточно света, чтобы отбрасывать тень, но хватает, чтобы видеть дорогу. Войдя в гараж, Луис как будто ослеп. Где-то был выключатель, но он не мог вспомнить где. Он осторожно пошел вперед, не отрывая стоп от пола. Голова кружилась. Он боялся удариться обо что-то или наткнуться на какую-нибудь игрушку, опрокинуть ее, испугаться грохота и грохнуться самому. Велосипед Элли. Ходунки Гейджа.

Где же кот? Он что, оставил его в доме?

Каким-то образом он сбился с курса и налетел на стену. В ладонь вонзилась тонкая щепка, Луис крикнул: «Черт!» – но даже на его собственный слух возглас вышел скорее испуганным, чем раздраженным. Гараж, кажется, тихо повернулся вокруг невидимой оси. Теперь Луис не мог отыскать не только выключатель, но и вообще ничего, включая дверь в кухню.

Он снова пошел вперед, медленно и осторожно. Ладонь саднило. Так вот каково быть слепым, подумал он и вспомнил концерт Стиви Уандера, на который они с Рэйчел ходили… когда? Шесть лет назад? Как бы невероятно это ни звучало, но да. Рэйчел тогда была беременна Элли. Двое парней подвели Уандера к синтезатору, следя за тем, чтобы он не споткнулся о кабели, змеившиеся по сцене. А потом, когда он стал танцевать с одной из певиц, она бережно вывела его на свободный участок. Танцевал он хорошо, Луис это отметил еще тогда. Танцевал он прекрасно, но нужна была рука, которая вывела бы его туда, где он мог это делать.

Вот бы и мне сейчас руку, которая вывела бы меня к двери в кухню, подумал Луис… и вздрогнул.

Если сейчас из темноты вдруг появится чья-то рука, он заорет во весь голос.

Он остановился, чувствуя, как колотится сердце. А ну перестань, сказал он себе. Что еще за идиотские мысли?

Где этот чертов кот?

Он все же ударился обо что-то, о задний бампер микроавтобуса, боль, пронзившая ногу, прошла волной по всему телу, на глаза навернулись слезы. Он схватился за пострадавшую голень и принялся растирать ее, стоя, как цапля, на одной ноге, но зато теперь он знал, где находится, и вновь ориентировался в собственном гараже. Плюс к тому глаза начали привыкать к темноте. В голове чуть прояснилось. Луис вспомнил, что оставил кота в доме, потому что ему не хотелось дотрагиваться до него, брать на руки, и выносить, и…

И тут горячее, пушистое тело Черча скользнуло по его ноге, словно маленький водоворот на мелководье, отвратительный хвост змеей обернулся вокруг голени, и Луис закричал: широко открыл рот и заорал во весь голос.

28

– Папа! – крикнула Элли.

Она бежала к нему через зал прилета, лавируя между пассажирами, как нападающий на игровом поле. Большинство людей уступали ей дорогу, улыбаясь. Луис был немного смущен ее пылом, но все равно чувствовал, как на лице расплывается широкая, глуповатая улыбка.

Рэйчел держала Гейджа на руках, и он тоже увидел Луиса, когда услышал вопль Элли.

– Папа! – восторженно завопил он и принялся вырываться из рук Рэйчел. Та улыбнулась (немного устало, отметил Луис) и поставила сына на ноги. Он побежал следом за Элли, деловито топоча ножками. – Папа! Папа!