— А вам зачем? — взгляд Нины Геннадьевны опять стал подозрительным. — Дом его захапать надумали? Или сносить? Так живой еще мальчишка-то! Мало ли, что его третий день не видать, точно живой, я бы почуяла!
— Да бросьте, мамаша, — засмеялся Киреев. — Видите, что у меня в удостоверении написано? Уголовный розыск. А коллега моя — следователь. Какие нам дома сносить, что вы?! И очень хорошо, что сосед ваш живой, он нам очень нужен. Расспросить его надо.
— А родня его вам зачем?
— А как его еще искать?
— Ну это вам виднее, как искать. Вы же розыск. А родни, как Анюта померла, и не осталось никого. Отца у них не было, Софья Семеновна, бабка Юлькина, лет восемь, что ли, как умерла, да она и не жила с ними, у нее свой угол был, Аня потом вроде квартирантов туда пустила.
— Не знаете, где эта квартира? Ну бабкина?
— Дык откуда ж мне знать? Мне без надобности.
— Нина Геннадьевна! — Арина вдруг сообразила, чего не хватает в рассказе соседки. — Вы сказали «отца у них не было».
— Ну да. Анюта просто родила.
— Вы сказали «у них», — повторила Арина. — То есть Юлий у матери был не единственный?
— Это вы про Славку, что ли? Так ее еще когда в интернат сдали! Лет пятнадцать тому.
— Мы ничего не знаем про Славку. Это кто?
— Сестра Юлькина. Дебилка.
— Дебилка.
— Ну я не знаю, чего там точно, но такая была, знаете… Говорить почти ничего не говорила, больше мычала. Никакая, в общем. А иногда, как найдет на нее — лютый зверь! Все ломала, рычала, кидалась. Мы ж давно Анюте советовали, чтоб в интернат ее пристроила. Для таких же есть специальные заведения? А то долго ли до беды? Ее ж привязывать приходилось, и то я боялась, что она вырвется. То ничего, ничего, мычит, в земле ковыряется, камешки раскладывает, а то вдруг вскинется — ну чисто бешеный пес. Анюте-то, ясное дело, не хотелось ее никуда сдавать, как ни крути, а свое дитя. Да только вдруг бы она ночью всех в доме поубивала? Вот Анюта ее и сдала, куда положено. Нет, и не спрашивайте, не знаю, куда, сами ищите, коли вам надо.
— Найдем, если понадобится. А Юлий чем сейчас занимается? Учится. работает?
— В институте он, в музыкальном. Мать едва похоронили, а у него экзамены! Такой хороший мальчик, тихий, вежливый, за что ему это? Каждый день здоровался, а тут нету его и нету.
— Вы не знаете, куда он мог уехать?
— Ума не приложу. Раньше-то студентов на картошку отправляли, но не музыкантов же!
Похоже, подумала Арина, про свой абитуриенский провал хороший мальчик соседке не рассказал, она явно считает его студентом. Да и то сказать, не та тема, чтоб с кем попало делиться. Ладно, просвещать эту Нину Геннадьевну мы не станем.