— Егор Степанович умер? — перебила обладательница контральто.
— Он… Простите, вы ведь, насколько я понимаю, были знакомы, так?
— Безусловно. И, видимо, «умер» — некорректное определение? Раз его смертью занимается следователь. Он… убит? Или, что вероятнее, покончил с собой?
Кажется, эта дама — первая из шубинских знакомых, кто не считает его самоубийство невероятным, даже наоборот.
— Роза Тиграновна, какие отношения вас связывали?
— Отношения? Ну, можно и так назвать. Я была его лечащим врачом. Или наблюдающим, это будет точнее.
— Врачом?
— Что вас так удивило?
— Но… Простите… В нашей поликлинике в его медкарте ничего такого нет. И наш судмедэксперт на вскрытии не обнаружил никаких серьезных заболеваний. А с вами Егор Степанович, судя по истории телефонных звонков, общался более чем регулярно.
— Ваш судмедэксперт? — почти пренебрежительно переспросила дама. — Как можно было не заметить очевидного? Впрочем… — возразила она сама себе. — Как умер Егор Степанович?
— Он застрелился. Ну то есть пока все выглядит именно таким образом.
— Застрелился, значит. И, конечно, стрелял в голову.
— Да, действительно. А это имеет значение?
— Тогда беру назад свои слова о вашем танатологе. Если выстрел был в правый висок, то понятно, что при аутопсии ваш специалист ничего не увидел. Опухоль была совсем маленькая. Ну, точнее, маленькая сравнительно с тем, какие они вообще бывают. Но в масштабах мозга это совсем другое дело.
— Опухоль? Вы онколог?
— Да, госпожа Вершина. Доктор медицинских наук профессор Салтыкова к вашим услугам.
— То есть он умирал, да?
— Строго говоря, он мог прожить еще довольно долго. Относительно долго. Год, два, может, три. Опухоль действительно маленькая, и рост нам удалось довольно успешно купировать. Но образование очень неудачно расположено. В том смысле, что…
Арина вдруг вспомнила рассказ соседки про то, как Шубин якобы не мог попасть ключом в замочную скважину и «бодал стену». Не пьян он был — голова у него болела!
— Ему было очень плохо, да? — перебила она профессоршу. — Головные боли?
ebooksa