Единственный ребенок

— Причина, по которой она ушла из дому… Может, из-за кошки. К нам во двор повадилась кошка. Черная такая, с желтыми глазами. Мать очень ее любила. Даже специально покупала консервы, чтобы ее кормить. Когда мама ушла из дому, кошка тоже перестала появляться. Должно быть, поняла, что ее уже нет.

— А какое отношение эта кошка могла иметь к уходу вашей матери из дома?

— Вот я и говорю… кошка после этого так ни разу и не объявилась.

Он нес какую-то бессмыслицу. Утверждал, что его мать, которая любила кошек, ушла из дому из-за кошки. Почему он говорит вещи, в которых нет никакой логики? Внимательно изучая его лицо, она вдруг заметила кое-что любопытное.

Стоило Ли Бёндо произнести слово «кошка», как его глаза слегка прищуривались. Было ясно, что «кошка» стимулирует его память гораздо сильнее, чем «мать». Сонгён так и не могла понять, каким образом эти два понятия связаны между собой, но он явно не хотел говорить о том, при каких обстоятельствах его мать ушла из дома.

— А у вас остались еще какие-то воспоминания о матери? — спросила она.

Бёндо поднял на нее глаза, а потом отвел взгляд. Нахмурившись, покопался в памяти; прикусил губу, словно не желая говорить, но все-таки начал:

— Я не слишком-то хорошо все помню, потому что это было слишком давно, хотя и впрямь кое-что припоминается… Однажды я поскользнулся в ванне и наглотался воды, а она вытащила меня оттуда и стала делать искусственное дыхание… Когда она была в хорошем настроении, то частенько мне напевала. У нее был очень красивый голос. Дело кончалось тем, что я закрывал глаза и засыпал, даже не сознавая этого.

Пение. Она припомнила, что именно он напевал в прошлый раз.

Его самое раннее воспоминание.

Должно быть, эту самую песенку мать ему и напевала. Во тьме наконец-то промелькнула первая искорка света. Сонгён решила, что надо идти на этот свет.

— Напевала ту самую песенку, которую вы исполнили мне в прошлый раз? — спросила она.

Вздрогнув, Ли Бёндо уставился на нее и кивнул.

— Я не помню ее лица, но… и вправду припоминаю иногда эту песенку, — произнес он.

Его мать ушла из дому, когда ему было семнадцать… Он не может не помнить ее лица.

Он врет. У него вроде нет причин врать, и все же он утверждает, будто не помнит лица матери. Не помнит лица матери, зато прекрасно помнит, какого цвета была кошка, за которой присматривала мать, даже какого цвета были глаза у этой кошки…

А может, и не врет. Вполне может статься, что Ли Бёндо и вправду не помнит ее лица. Тогда почему его мозг старательно пытается стереть ее внешность? Тот факт, что его память искажена, означает, что ключ лежит где-то здесь.

Записав в блокнот слова «мать», «песенка», «ушла из дома» и «кошка», Сонгён задала ему следующий вопрос:

— Вы не скучаете по ней? Никогда не пытались ее разыскать?

— Я не скучаю по ней и не хочу ее разыскивать.