Милые детки

– Посмотрим, как пойдет.

– Ладно, думайте тогда. – Сестры повернулись уходить.

– А Патрик все еще здесь? – спросила Лорен.

– Нет, милая, – сказала низенькая медсестра. – Уехал домой с час назад. Завтра еще приедет.

Сумерки быстро сгущались. Вторая сестра, та, что повыше, уходя, включила в палате свет.

С закрытыми глазами они вполне могли сойти за нормальных детей. Но Лорен не обязательно было видеть их глаза, чтобы понимать – что-то с ними не так. Стоя возле кроватки, они с сестрой Полин разглядывали две крохотные фигурки – дышат в унисон, два животика синхронно поднимаются и опускаются. Полин успевала присматривать и за самой Лорен.

– Так что, мамочка, – сказала она, – кто из них кто?

Не знаю, подумала Лорен, их не различить. Они же как две капли воды, только одежки разных цветов. Лишь теперь, когда их подменили, она понимала, что чувствовали другие люди, глядя на близнецов. Они были до того одинаковые, что становилось жутко.

– В зеленом Райли, – сказала Лорен, чувствуя, как ускоряется сердцебиение, но стараясь, чтобы голос звучал ровно. – В желтом Морган.

Она посмотрела на Полин, а когда перевела взгляд обратно на младенцев, их глаза уже были открыты. Она проглотила возглас паники, удержала одну руку другой, чтобы не закрыть ладонями рот. Оба подменыша проснулись и сосредоточенно, не открываясь следили за ней. Крохотные ротики сжаты, миниатюрные ладошки сложены вместе.

– Кто это у нас тут? Морган и Райли, вот кто, – просюсюкала Полин. – Мамочка так по вам соскучилась. Да, мамочка?

Три пары глаз уставились на Лорен, ожидая ее ответа. Медсестра хотела, чтобы она и впрямь оказалась сумасшедшей, это было совершенно ясно. Хоть повеселее будет работать. Но чего от нее хотели эти два младенца? Глаза у них были стариковские, много чего повидавшие. К тому же у ее мальчиков радужки кристально-голубые, с серым ободком по краю, точно как у Патрика, а у этих – уже зеленеют. Становятся цвета речного ила.

– Да, еще как соскучилась, – сказала Лорен, ощущая на себе взгляды не только людей, но и камеры видеонаблюдения, смотревшей с потолка. Из-за этой камеры она чувствовала себя не в своей тарелке, приходилось разыгрывать какой-то нелепый спектакль. Ты сможешь, сказала она себе. Просто сделай вид, что любишь их, ты же знаешь, как должна себя вести любящая мать.

– Сокровища мои, как же мне без вас было плохо.

По щекам заструились слезы – настоящие. Полин похлопала ее по плечу. Младенцы с минуту завороженно за ней наблюдали, затем повернулись друг к другу, и Лорен успела заметить, как они переглянулись – за секунду до того, как разразиться плачем. Их плач звучал точно как ее собственный. Они ее копировали. У Лорен перехватило дыхание, всхлипы застряли в горле. Близнецы продолжали издавать свои противоестественные звуки.

– Проголодались, да? – сказала Полин, явно не замечая, что младенцы в точности воспроизводят тихий плач матери – взрослый плач. Грудные дети кричат совсем не так.

Пока Лорен смотрела на них, стараясь не таращиться слишком уж изумленно, Полин отошла к столику у кроватки, на котором стояли бутылочки и молочная смесь, и, взяв в руки пустую бутылочку, воскликнула:

– Ох ты ж ешкин кот. Кипяток-то забыла. Подожди немножко, лапочка.

Едва за ней закрылась дверь, как оба подменыша прекратили свои жуткие попытки спародировать плач Лорен и, внезапно успокоившись, принялись внимательно ее разглядывать. Неужто похвалы ждут? «Слышала, слышала? Похоже получилось? Ну разве мы не сообразительные?» Лорен вздрогнула. Она с радостью отошла бы в дальний угол комнаты, но камера за спиной все видит. Разглядывая копии своих детей, она думала: чего вам надо? Когда она склонила голову набок, оба младенца сделали то же самое. И тут послышался шепот. Зазвучал с обеих сторон, в каждом ухе. Жалобный и ужасно далекий – может, всего лишь плод воображения. Одно слово: мама.

Дверь открылась, и Полин вкатилась внутрь, держа в руках две бутылочки с кипятком.