Милые детки

– Подбросили, – ответил Трапп, указывая на вертолет. – И тебя могли бы. Смысла не было плыть. Я тебе пытался сказать.

– Я их не нашла. Мне надо обратно в воду.

– Нет, не надо.

– Но, сэр, как же дети? – Лежа на земле, Харпер почти ничего не видела, но, сощурившись, подняла взгляд на Траппа и заставила себя встать на колени. – Если их не вытащить, они утонут.

– Не переживай, мы их достали. Смотри.

Харпер взглянула туда, куда он указывал. Чуть поодаль на берегу сидела Лорен Трантер, завернутая в одеяло. Рыдая, она прижимала к себе два маленьких свертка. Там же был и Патрик, сидел на корточках рядом с женой. Он попытался взять один из свертков, но она закричала: «Нет!» – и отвернулась. Харпер не видела, что внутри. Не видела лиц детей, не могла понять, шевелятся ли они, дышат ли.

– Вы успели? – спросила Харпер, готовясь услышать ответ. Но младенцы ответили раньше Траппа: сначала закричал один, тут же присоединился второй. Из глаз Харпер брызнули слезы, она согнулась, стоя на коленях, в немой благодарности.

Солнце висело совсем низко над холмом, его последние лучи розовыми и красными бликами отражались от воды. Вертолет улетел, оставив после себя почти полную тишину, нарушаемую лишь голосом Лорен, снова и снова доносившимся из тени:

– Морган, Райли, вы вернулись ко мне, вы вернулись.

Глава 42

Настолько сильно водохранилище обмелело впервые за сто с лишним лет своего существования. Даже рекордная засуха 1976-го не сумела довести его до уровня этого года, хотя и была близка, если верить Эми, поднявшей архивные данные Метеорологической службы. Когда полицейские вернулись к водохранилищу – искать на дне тело, в существование которого никто, кроме Харпер, не верил, – над поверхностью озера все еще торчал шпиль старой церкви. Он показывался над водой всего второй раз с 1896 года, когда деревню затопили, но с тех пор, на удивление, не потерял своего флюгера, который все так же болтался на самом конце проржавевшей, но почти не погнувшейся опоры. Колокольня последней из всех уцелевших на дне построек скрывалась под водой и первой показывалась на поверхности.

Харпер руководила поисками, и вскоре из воды вытащили череп, который сразу же бережно уложили на черную пленку. Она долго вглядывалась в находку, а затем повернулась к водолазам и приглушенным голосом сказала:

– Ребята, это место преступления. Давайте сделаем все, что в наших силах.

В первый день они исследовали большой участок, отсняли подводной камерой все, что осталось от некогда процветавшей деревушки Селвертон. В основном на снимки попали груды камней, но несколько домов сохранились полностью, внутри, точно в испорченном рождественском шарике со снегом, плавала мебель.

Узнав, насколько масштабные требуются поиски, Трапп затормозил расследование.

– У этого дела истек срок давности, – сказал он. – Мы не можем тратить на это ресурсы, когда у нас столько текущих дел, которыми надо заниматься.

Харпер держалась спокойно, даже если ей и хотелось кричать от отчаяния.

– Речь идет об убийстве, неважно, когда оно произошло. Поэтому им следует заняться в первую очередь.

– У тебя есть доказательства, что это именно убийство, а не несчастный случай?

Пришлось признать, что доказательств нет. Опознать останки не получилось, связать их с каким-то из архивных дел об исчезновении – тоже. Повреждения костей должен оценить специалист, чтобы определить, когда они возникли: до или после наступления смерти. Но Харпер заключение криминалистов не требовалось – она откуда-то заранее знала, что смерть это была дурная, ненужная и несправедливая. Сами кости, казалось, излучали негодование.