Милые детки

Харпер бросилась вперед, ее крик «Стоять! Полиция!» смешался с грохотом тысяч капель, бьющихся о воду, и чуть было не утонул в нем, но все же прорезал рокот дождя, и женщина обернулась. Увидев Харпер, она вскрикнула, выпустила коляску из рук. Небо расчертила молния. Бросив коляску, женщина начала тяжело карабкаться на берег в своей насквозь промокшей одежде – хотела сбежать, но еще до того, как успел грянуть гром, ее настиг полицейский, подоспевший с другой стороны.

– Арестуйте ее! – выкрикнула Харпер, и тут же бросилась в воду за медленно тонущей коляской. Речной ил хватал ее за ноги, пытался удержать на месте, казалось, замедляется само время.

Из коляски не доносилось ни звука. У Харпер сердце сжалось. Неужели там пусто? Неужели коляска – лишь мрачное подтверждение того, что детей больше нет? Она рванулась вперед, заглянула в верхнее кресло – и встретила внимательный взгляд младенца в желтых одежках. «Фух, черт, слава богу», – сказала она вслух, но страх не отступил: один ребенок в порядке, а второй? Она посмотрела в нижнее кресло, у самой кромки которого уже плескалась вода, и ей ответил еще один пристальный взгляд – младенца в зеленом. Харпер взялась за ручку и потянула коляску к мелководью: колеса увязали в иле ничуть не меньше, чем ноги, но ей хватило сил выбраться на берег вместе с младенцами.

Там ее ждал насквозь вымокший констебль – Райт: высокий, молодой, любитель регби. Ту женщину, что была с детьми в реке, уже закованную в наручники, он держал за предплечье. Она оказалась совсем молодой: гладкая кожа, длинные темные волосы. По ее щекам стекали черные ручьи туши, черные капли срывались с подбородка. Знакомое лицо. Это ее Харпер видела на парковке с Патриком в тот день, когда следила за ним, – в тот день, когда он пожаловался Траппу и ее засадили перекладывать бумажки. Дождь все еще лил стеной – все трое втянули головы в плечи, то и дело смахивали капли со своих лиц.

– Как вас зовут? – спросила Харпер.

– Это не то, что вы подумали, – ответила девушка. – Я их обратно везла.

Харпер покачала головой:

– Простите, мэм, но я боюсь, это ничего не меняет. Похищение – уголовное преступление.

– Нет, вы не понимаете. Я нашла их. Не я их забрала.

– Назовите ваше имя, пожалуйста.

Девушка ничего не ответила. Харпер обратилась к констеблю Райту:

– Везите ее в участок, заполняйте бумаги. Я быстро выясню, кто она такая. Она знакома с отцом этих детей.

Упоминание Патрика, казалось, причинило девушке физическую боль. Она тихонько застонала и едва не рухнула на землю, но ее худенькое тело удержал полицейский.

– Дети в порядке? – спросил Райт.

– Они здесь. Живы. Мы справились.

Харпер улыбнулась ему, и он ответил ей такой же улыбкой.

– Мне сообщить? Или вы хотите?

– А сам как думаешь? – ответила Харпер, все еще улыбаясь.

Райт потащил девушку прочь от реки, в том же направлении, откуда сам недавно явился. Должно быть, припарковался не у кафе, как остальные, а чуть дальше по дороге. Харпер с коляской пошла к кафе. Младенцы и не думали плакать. Когда она остановилась и еще раз внимательно посмотрела на них, оба ответили такими же внимательными, пристальными взглядами.

Торопливо шагая под дождем, Харпер на ходу достала рацию и, зажав кнопку, прокричала: