Слово

– Сиятельный граф они, Алексей Иванович, – сказал он. – Обер-прокурор, по фамилии Мусины-Пушкины будут.

– О! – воскликнула француженка, и в глазах ее промелькнуло торжество. – Я нахожусь в доме знаменитого историка!

Кузьма немедленно приревновал ее к графу: конечно, где ему тянуться, хромому, хоть и суворовскому солдату, за обер-прокурором? Ишь, как глазами засияла…

– А ты-то каких господ будешь? г – спросил он. – Что же они тебя бросили одну?

Она назвала фамилию, для Кузьмы ничего не говорящую. Кузьма махнул рукой.

– А к нам всякие высокие особы ходят. Карамзин, например, чуть не каждый день бывал.

– Да, мсье, я знаю! Карамзин тоже известный в России человек… Но почему граф не взял с собой эти книги? – лицо ее было удивленным и растерянным. – Почему он не увез их из Москвы?

– Видно, некуда было взять, – рассудил Кузьма. – Итак все телеги нагружены были и в карете добро лежало – не повернуться. Потому меня и оставил здесь-стеречь.

– О, мсье! Вы не понимаете цену… Это очень дорогие книги, – мешая два языка, тараторила француженка. – Они дороже… добра, платья… Это поэзия…

– Я не знаю, почему они не взяли, – уклончиво ответил Кузьма, чтобы не спорить. – Я стеречь приставлен. Я из суворовских солдат буду, окромя войны, ничего не видал…

Сказав это, он сразу вспомнил свою обязанность и метнулся к окну – пусто на Разгуляе…

– Что-то вашего Наполеона не видать, – сказал он, возвращаясь к столу, – плохо мы ему бока в Италии наг мяли, до России, до Москвы дошел.

– Наполеон в Москве? – напугалась она. – Наполеон пришел?

– Да нет, еще не пришел… Плохо, говорю, бока ему намяли. – Кузьма сел в кресло графа, распахнув халат. – Да с кем мять-то было? Считай, один Суворов и мял.

– Мсье, вы не оставляйте меня! – в ее голосе послышался тот же страх, что был на пустынной московской улице. – Не прогоняйте, мсье! Я вам буду служить!

– Ну уж… служить, – Кузьма подкрутил ус. – Я не барин, чтоб мне служить… Я суворовский солдат. А стрелять ты умеешь? Ну это, – он показал на пистолеты, – пиф-паф?

Гувернантка сжалась, свела плечики, отрицательно помотала головкой.

– Значит, пока Наполеон не пришел, – военную науку постигать будем, – твердо сказал Кузьма. – Берешь пистоль вот так, взводишь курок и стреляешь.

Он выпалил в распахнутое окно, и кабинет наполнился дымом. Француженка испуганно съежилась, зажала уши.

– Ничего-ничего, – подбодрил Кузьма. – Это поначалу страшно, раза три пальнешь, привыкнешь… А что же к своему Наполеону-то идти не желаешь? Твои же соотечественники…