Слово

– Он отпускает потому, что верит, – удовлетворенно сказала Анна.

– Раз бы ему роги навесили, так на веревке держал бы, – невесело; для себя, пробурчал шофер.

– Что?

– Да я так, – отмахнулся Он и замолчал до самой пристани.

Он сделал крюк, завернув к причалу, притормозил у лестницы, сходящей к зеленому бараку.

– Прошу, мадам.

Анна вышла из кабины, ступила на лестницу/Шофер, стоя на подножке, смотрел ей вслед.

– А ты, девочка, ох не простая-а, – протянул он. – Помается еще старикан с тобой.

Анна сбежала на несколько ступеней, повернулась..

– Рога береги! – сдерживая смех, бросила она. – Спаси тебя Христос!

– Чего? – не понял он. – Чего Христос-то? Вытертые, скрипучие ступени мелькали под ногами так, что рябило в глазах…

В райцентр Еганово Анна добралась лишь к вечеру на следующий день.

Начальника милиции Глазырина она разыскала на милицейской конюшне. Засучив рукава зеленой, с погонами майора, рубахи, он ощупывал вздувшееся брюхо лошади, распластанной на полу, и морщился.

– Да, пропадет кобылка… Ну-ка, бегом сюда ветеринара! – приказал он мужику с шилом в руках, видимо, конюху. – Я тебе за эту кобылу шкуру спущу, понял? И ветеринару!

– А я-то что? – обиделся конюх. – Она жрет что попало, а с меня шкуру… Она вон у старшины новые штаны с веревки стащила, раз токо и постирал.

Конюх вывел из стойла коня, не заседлывая, вскочил на него и ускакал. Начальник милиции пополоскал руки в корыте с водой, достал платок.

– Я к вам, – сказала Анна. – По делу.

– По какому? – Глазырин смерил ее взглядом, задержался на броднях.

– Здесь я не могу… Я с дороги, и мне нужно хотя бы присесть.

Начальник милиции недоуменно покачал головой и повел ее в кабинет. В кабинете Анна достала свои документы – разрешение Главного архивного управления на сбор книг и письмо Сибирского отделения Академии наук с просьбой к местным властям оказывать содействие. Глазырин прочитал, потер щеку.