— В чем варят самогон! — кричит он.
— О Боже, — говорит Лью. — Одна искра и все взорветца! Бежим!
Мы разворачиваемся. Начинаем бежать.
БАБАХ!
Взрывной волной нас подбрасывает в воздух. Мы летим. Я приземляюсь с глухим стуком, лицом вниз. Я поднимаюсь на ноги. Начинаю бежать обратно.
— Джек! — кричу я.
— Нет, Саба! — Лью хватает меня. Он бросаетца сверху на меня. Он закрывает меня своим телом, когда Безнадега рушитца вокруг нас.
Я стою. Оцепенев.
— Отвали, — говорю я.
Лью не двигаетца.
— Слезь с меня, — говорю я.
Он встает на ноги и протягивает мне руку. Я не замечаю этого. Я пробираюсь сквозь обломки, иду прямиком к сгоревшим останкам Безнадеги. Огонь по-прежнему веселитца и танцует. Он облизываетца и потрескивает. Вывеска таверны валяетца на земле. Она выжжена, краска слезла с неё. Маленькая лодочка в бушующем море, которую вот-вот сметет очередная шквальная волна. Я обхожу Безнадегу так близко, насколько осмеливаюсь. Мои глаза всматриваютца в пламя. В поисках...ах, я сама не знаю чего. Хоть чего-нибудь. Что-нибудь, что остановит этот холод, тяжесть от незнания.
Подходит Томмо.
—Ты дрожишь, — говорит он. Он обнимает меня за плечи. — Не думаю, што он был там, - говорит он.
Я смотрю вверх на небо. Сульфатные облака начинают собиратца в вялые сгустки. Полная луна слабо светит в темном небе. Мои руки сжимаютца вокруг сердечного камня. Он холодный.
— Он сказал, што встретит меня здесь в полнолуние, — говорю я.
Томмо встает возле меня.
— Только стемнело, — говорит он. — Может он еще в пути.
— Возможно, — говорю я.