Рвануло и довольно сильно. На площадку посыпались камни. Когда облако пыли, поднятое взрывом, улеглось, все выбежали и устремились к северному концу траншеи.
— Ур-ра-а! — закричал первый Танчук. Его восторг был подхвачен всеми остальными.
Картина представлялась внушительной. Огромная каменная глыба, по форме почти соответствовавшая полуметровому участку траншеи, сползла на площадку и загородила подход к самой траншее. Более мелкие камни были разбросаны по всем прилегавшим участкам горы. Что нас больше удивило, так это то, что края траншеи остались почти неповрежденными.
— Лев Яковлевич, — спросил Лученок, — скажи, только честно, неужели ты сам рассчитал все так, как в бухгалтерии?
— Ну что вы, ребята. Я же в этих делах не специалист. Ну пришлось посоветоваться, где надо. Умные люди сказали: «На такую траншею, как у вас, нужна третья часть шашки. Возьмешь больше — может потревожить вас самих».
— Оцэ так-так! — не мог воздержаться от радостного изумления и Музыченко. — Ну и голова в тэбэ, Лэв Яковыч!
— Что, задрыпанэ кошэня? Да? — вспомнил все-таки обиду Танчук.
— Та ни. Ну выбачай, якщо так.
— Та что выбачай. Думаешь, я уже такой паразит, что долго помню гадость?
Лев Яковлевич, где ломом, где киркой, а то и лопатой, очистил траншею от выступов оставшейся породы, определил длину рва и спросил:
— Сколько, Михась, ты вырубил сегодня породы?
— Шестьдесят сантиметров.
— А я?
— Шестьдесят пять.
— А сколько часов ты ковырялся?
— Шесть часов.
— А сколько я был занят своим делом, ты подсчитал?
— Ну, может, минут двадцать.
— Чтоб я пропал, если задам Михасю хоть еще один вопрос.
— Хлопци, — предложил Музыченко. — Давайтэ выкотымо оцю бандуру гэть.