– Со мной? Мне ничего не нужно, сударыня, – холодно отвечал джентльмен.
– Однако, сударь, как вы намерены распорядиться своим будущим?
– Как подобает, – обронил мистер Фогг.
– В любом случае, – продолжала миссис Ауда, – такому человеку, как вы, бедность не грозит. Ваши друзья…
– У меня нет друзей, сударыня.
– Ваши родные…
– У меня и родных не осталось.
– В таком случае я вам очень сочувствую, господин Фогг. Одиночество – грустная штука. Как, неужели нет ни одной близкой души, которая разделила бы ваши невзгоды? А ведь говорят, что даже нищету легче сносить вдвоем!
– Говорят, сударыня.
Тогда миссис Ауда встала и протянула джентльмену руку со словами:
– Господин Фогг, предлагаю вам родственницу и друга в одном лице. Хотите взять меня в жены?
Услышав это, мистер Фогг, в свою очередь, поднялся с места. Непривычный, словно бы отраженный свет мелькнул в его глазах, губы его почти незаметно дрогнули. Миссис Ауда смотрела на него. Сначала он был поражен искренностью, прямотой, твердостью и нежностью этого чарующего взгляда благородной женщины, которая отважилась на все, лишь бы спасти того, кому сама была обязана всем, потом ее взгляд пронзил его сердце. Он даже зажмурился на миг, словно хотел не дать ему проникнуть еще глубже. Но вот он снова открыл глаза, и тогда…
– Я люблю вас! – сказал он просто. – Да, правда, клянусь всем самым святым, что ни есть на свете, я вас люблю, я весь ваш!
– Ах! – воскликнула миссис Ауда, прижимая руку к сердцу.
Паспартууслышал звонок: его вызывали. Он тотчас же примчался. Мистер Фогг все еще не отпускал руки миссис Ауды. Паспарту понял, и его широкая физиономия засияла, словно тропическое солнце в зените.
Мистер Фогг спросил его, нельзя ли прямо сейчас известить преподобного Сэмюэля Уилсона из Мэрилбоунского прихода, или уже слишком поздно.
В ответ Паспарту одарил его лучшей из своих улыбок:
– Никогда не поздно!
Да и на часах было всего лишь пять минут девятого.
– Стало быть, завтра, в понедельник! – сказал он.