За холмом

– На его блажь закрывают глаза, – отмахнулся франт, но говорил тоже еле слышным шёпотом. – По сути, он всего лишь слуга, хотя и чистой крови, и должность как бы уважаемая. Но на самом деле он прислуживает Совету, выполняет много всякой чёрной работы, которую не доверишь постороннему. И чтобы он лучше работал, все изображают, что уважают его. Это гораздо эффективнее, чем ему чем-то грозить или больше платить. За эту эфемерную значимость он готов работать хоть сутками.

Секретарь тем временем выговорился, придя в себя, с любопытством разглядел пришельцев, презрительно сплюнул, увидев на женщине джинсы, и начал командовать:

– Так, вы оба, – он ткнул пальцем сторону Бегемотика и путешественника, – мигом в комнату заседаний Совета. А вы, – в сторону женщины с художником он мягко махнул ладонью, – должны будете пройти в отдельную комнату рядом, я дам вам мальчика, он вас проведёт. И ни в коем случае оттуда не высовывайтесь! А то тут налетели эти обнищавшие чистокровки, сплетники, проходимцы, мошенники!

– Почему он говорит «чистокровки» и обзывает их? – опять шёпотом поинтересовался мужчина у провожатого.

– Это большой класс нашего общества. Люди из семей чистой крови, которые не смогли найти места в жизни. Такие оборванцы, как те журналисты, которых ты видел, да и как сам этот секретарь, – с нескрываемым презрением в голосе ответил Бегемотик. – В Совет с поручениями посылают только людей чистой крови, вот тут как раз они и пригождаются. По сути, они такие же слуги, как и помешанные. Но людям смешанной крови путь в Совет заказан, они тут появляются только в случае, если их вызывают на допросы. И то их всегда допрашивают по двое, потому что один голос человека чистой крови приравнивается к двум голосам людей с помешанной. А сегодня, получается, эти гонцы-прислужники прознали, что можно поглазеть на пришельцев, вот и выдумали себе предлоги для визита в Совет, поэтому он и называет их мошенниками.

– Что вы там бубните? – секретарь взбеленился. – Идите уже, вас там заждались! И ты, пришелец, слишком ехидно смотришь – сделай лицо поскромнее, думай о смерти, она ходит рядом с тобой!

Глава XII. Дорога домой

Разогнать полностью толпу любопытствующих граждан не удалось, поэтому их впустили в коридор, где они тут же создали организованную очередь (эта привычка, видимо, закрепилась в обществе ещё со времён голода после Большой войны) и практически без давки и суеты разглядывали в глазок двери невиданных пришельцев.

Первым на допрос вызвали мужчину. Все были на него злы за ожидание, хотя очевидно было, что он никак не мог быть виновен в опоздании.

Здание Совета по всем признакам было когда-то театром. А сам зал заседаний – зрительным залом. Ступенчатые ярусы, правда, давно снесли, но стулья для наблюдателей и участников разбирательств всё равно расставили полукругом. Длинный стол для членов Совета стоял на сцене, которую демонтировать не стали, на ней даже сохранился занавес. Секретарь Совета сидел в углу сцены за небольшим столиком и вёл протокол заседания, скрипя по бумаге настоящим гусиным пером.

Сегодня в зале кроме мужчины с сопровождающим его Бегемотиком было ещё несколько людей, одетых по местным меркам очень богато. Это были такие же любопытствующие, как и за дверью, но уважаемые члены общества.

Совет чем-то напоминал «Тайную вечерю», только здесь все были разодеты в костюмы, похожие на средневековые. Основная одежда на всех членах Света была такая же, как и на отце Бегемотика – разноцветные, но не броские мантии. И у каждого на шее такая же толстая золотая цепь с медальоном, на котором был отчеканен холм. И эти скудные наряды они уже согласно местным нравам украшали кто как мог: у кого шапочка интересная, у кого перстенёк.

С левого края стола сидел сухощавый седой старик в бордовой мантии и алой шапочке, похожей на кардинальскую. Рядом с ним расположился толстенный дядька неопределённого возраста в тёмно-зелёном балахоне, необъятный настолько, что знакомый уже нам член Совета по сравнению с ним был просто худышкой. Он был украшен множеством цепей, усыпанных камнями и больше напоминавших женские ожерелья. Потом – тёмно-синяя мантия и лысая голова, следом – серая с жемчужным отливом мантия на высоченном ушастом сухом старике. За ним следовал мужчина лет сорока, тоже в шапочке, но больше похожей на корону, цвет которой не угадывался, настолько много было сверкающих камней, а мантия была кирпичного цвета. Посередине сидели отец Бегемотика в пурпурном и, очевидно, старейший из старейшин, на ладан дышащий, перманентно спящий дряхлый старичок с жидкой седой бородой, он был в чёрном. Справа от него – мужик крестьянского вида: широкоплечий, с окладистой, ровно стриженой рыжей бородой, усыпанный веснушками, в яркой оранжевой шляпе с широкими полями и болотного цвета накидке. Потом следовал совершенный юнец: тощий, костлявый, запуганный какой-то, видимо, от постоянного общения со старшими коллегами. Он был одет в фиолетовую мантию и канареечного цвета берет, а пальцы были усыпаны огромными перстнями, доставшимися явно от отца – они постоянно соскальзывали, отчего юноша держал кулаки всё время сжатыми. Завершали композицию справа человек в бежевом (вылитый «исусик» с тоненькой бородкой, щуплыми усами, мелкими и где-то красивыми чертами лица) и красномордый здоровяк в коричневом, одетый настолько скромно, что походил на монаха-отшельника. Последним сидел по-настоящему колоритный персонаж. Мантия на нём была новая, не выстиранная и не выгоревшая, ярко-жёлтая, а сам он, как бывает с людьми в броской одежде, был невзрачным уродом, жертвой близких межсоветных связей: один глаз у него был с детства заплывшим на пол-лица, рот кривой, а нос смотрел вбок, как бы указывая на остальной Совет.

– Откуда ты явился и зачем? – задал вопрос патриарх в чёрном и тут же уснул.

– Я турист, путешественник… – начал объяснять мужчина, но его никто слушать не собирался.

– Ты шпион? – взвизгнул жёлтый.

– Или ты – посланец Великого голоса? – прогремел зычным басом коричневый.

– А может, ты вообще не человек, а просто знак? – удивил всех бежевый «исусик».

– Я… я… – мужчина растерялся.

– Мне кажется, тут всё ясно, – старый знакомый в пурпурном сделал паузу и немного почавкал толстенными губами, наслаждаясь всеобщим вниманием. – Они специально заброшены сюда целым семейством, чтобы размножиться и нас истребить. Великий вождь, помнится, предупреждал всех, что пришельцы могут вернуться и что они очень хитры и коварны.