Ужас на поле для гольфа. Приключения Жюля де Грандена

Я подошел к кровати и бросил взгляд туда, куда он указывал.

Еще один кулон исчез из ожерелья на шее Пелигии. Из семи камней там осталось только два.

6. Катастрофа

Вихрь снежных хлопьев под ветром январской бури напал на нас с де Гранденом, когда мы вышли из последнего нью-йоркского поезда.

– Cordieu, – смеялся француз, усаживаясь в самый дальний угол станционного такси, – посетить игру в столице хорошо, друг мой Троубридж, но мы заплатим высокую цену замерзшими ногами и отмороженными носами при возвращении в такую бурю, как эта!

– Да, получение обморожения является одним из любимых зимних видов спорта для нас, жителей пригорода, – ответил я, зажигая сигару и выдувая дым вперемежку с паром из ноздрей.

– Гм, ваше упоминание о зимних видах спорта напоминает мне, что наши друзья Беннетты сейчас в Лейк-Плэсиде, – заметил он глубокомысленно. – Очень интересно, как они там?

– Они теперь не там, – ответил я. – Эллсворт написал мне, что и он, и Пелигия полностью восстановились, и собираются устраивать новоселье на этой неделе. Мы должны будем заглянуть к ним позже. Интересно, посещал ли их – как там его имя? – древний египетский жрец, вы помните.

Я не мог воздержаться от лукавой насмешки над упрямой уверенностью моего друга в том, что серия неудач, случившихся с Эллсвортом Беннеттом и его женой, произошли из-за пагубного влияния мертвеца, похороненного более тысячи лет назад, – и это казалось мне забавным.

– Prie Dieu[260], чтобы не посещал, – серьезно отвечал он. – Вы заботливо убеждали меня, друг мой, что с ними было все хорошо с ночи автомобильной катастрофы, но… – он сделал паузу, – пока еще я не убежден, услышали ли мы тогда в последний раз о злом Каку и его отвратительном боге.

– Конечно, нет, если вы не настаиваете на том, чтобы бредить о них, – ответил я скорее раздраженно, поскольку такси резко свернуло в сторону. – На вашем месте я был бы…

Лязг! Лязг! Лязг-лязг-дзинь! Мимо нас промчалась как ветер, с сиреной, воющей, словно буря, и с предупреждающими колоколами, пожарная машина, заглушив мои слова.

– Mordieu, что за ночь для пожара! – пробормотал француз, когда мы поднялись на мое крыльцо.

Рабочий телефон дико трещал, пока я открывал двери.

– Алло… алло, доктор Троубридж? – приветствовал меня отчаянный голос, когда я снял трубку.

– Да.

– Беннетт, Эллсворт Беннетт говорит… Наш дом в огне, и Пелигия… я везу ее прямо к вам… – острый щелчок трубки, повешенной на крюк, завершил его фразу восклицательным знаком.

– Кажется, Каку все еще преследует Беннетта, – заметил я саркастически, поворачиваясь к де Грандену. – Говорил Эллсворт по телефону. Это в его дом мчалась пожарная машина. Он не был очень последовательным в своей речи, но я заключил, что Пелигия ранена, и он везет ее сюда.

– А, что вы говорите? – ответил француз, и его маленькие глаза расширились от внезапного беспокойства. – Возможно, друг мой, теперь вы мне поверите…

Он замолчал, нервно вышагивая туда-сюда по залу, зажигая одну сигарету от пылающего конца другой, и отвечая на мои попытки завязать разговор коротким, односложным мычанием.