–
Ухмыляющаяся мумия
– Это вы, де Гранден? – крикнул я, услышав за дверью звук быстрых шагов по полированному паркету гостиной.
– Нет! – раздался сердитый голос, и мой друг, профессор Фрэнк Баттербо, вошел в мой кабинет.
– Прости за то, что вхожу, Троубридж, – сказал он в оправдание, – но я слишком возмущен, чтобы сейчас извиняться за неудобство. Посмотри на это! Посмотри на эту чертову мерзость… – он замолчал, захлебнувшись от гнева, и дал бумаге еще одну враждебную характеристику. – На эту непотребную, законченную…
– Что это? – спросил я, направляясь к оскорбительному документу.
– Что это?! – повторил он. – Это оскорбление, грубое оскорбление, вот что это такое. Послушай это…
Выхватив широкий черный шнурок, висящий на шее, он достал из кармана своего белого жилета золотое-из-панциря-черепахи-пенсне, водрузил на свой огромный нос и, рубя слова, прочел голосом, скрипящим от негодования:
Д-ру Фрэнку Баттербо,
Бичз, Харрисонвилль, Нью-Джерси.
Уважаемый доктор Баттербо,
Надгробный камень, который вы заказали для вашего участка на кладбище Роздейл, был подготовлен в соответствии с вашими указаниями и теперь готов к доставке.
Мы будем признательны, если вы сообщите, когда вы встретитесь с нашим представителем на кладбище и укажете место для размещения памятника.
В соответствии с вашим заказом на камне начертано:
Искренне ваше,
– Ну… – начал было я, но он прервал меня.
– Ну, к черту! – прохрипел он. – Это не «ну». Я получил эту записку с сегодняшней послеобеденной почтой и приехал в город как ошпаренный, чтобы послать сотрудников Элгрейса кипеть в аду за присылку такой белиберды. Обнаружил, что они заперли фирму на весь день. А Джон Элгрейс по телефону у себя дома в ответ на головомойку, что я ему устроил, нагло и желчно заявил, что он действовал по моему распоряжению.
– И он? – недоверчиво сказал я. – Ты имеешь в виду, что это письмо про надгробие – единственное, что у тебя есть?
– Дым и пепел, да! – заорал профессор. – Думаешь, я не помню, заказывал ли я надгробный камень для своей собственной могилы? И приказал ли выбить собственное имя? И выбить трижды чертовскую сегодняшнюю дату? Сегодня восемнадцатое октября, если ты позабыл. И почему, во имя пылающего ада, я должен иметь на моей надгробной плите такую глупость, как
– Подожди, профессор, – попросил я. – Я немного подзабыл латынь.