— Воображаете, что вам удалось провести меня тем, что уехали порознь? Ошибаетесь! Я знаю все…
Меня точно ударило. Какая нелепость! Этот человек решительно потерял рассудок. Ho странно… я почувствовал к нему какое-то сострадание, или как хотите назовите это…
Я медленно поднялся и, спокойно глядя ему в глаза, проговорил:
— Это вы? Я не понимаю, о нем вы…
Он засмеялся.
А меня всего пронизал страх. Нет, не страдание и не безумие было в его глазах — в них горела убийственная, животная ненависть, как у зверя, который настигает ускользающую от него жертву.
Я начал соображать, в чем дело. Очевидно, после разговора, свидетелем которого я нечаянно явился, герцогиня вместе с ребенком бежала от своего мучителя, а у него явилось ложное подозрение, будто в этом замешан я, и он преследовал меня до станции, и теперь явился излить бешенство на человека, которого считал причиной своих несчастий.
Я чувствовал странную радость при мысли, что он напал на ложный след, и соображал, что же мне теперь делать, чтобы удержать его на этом ложном пути и выиграть время для герцогини, пока она успеет стать под защиту закона своей страны.
— Будьте! любезны, герцог, — сказал я: — присядьте и объясните мне, в чем дело.
В мозгу у меня работала мысль: возможно ли, чтобы герцогиня тоже ехала в этом поезде и он только не заметил ее; или же она (сердце мое трепетало от надежды) была настолько предусмотрительна, что взяла автомобиль. В первом случае мне надо было постараться как можно дольше задержать его в купэ — до самой остановки в Дижоне, а когда он выйдет из вагона, не отставать от него, чтобы, в случае надобности, притти к ней на помощь.
Герцог несколько успокоился.
Он опустился на обитый темным бархатом диван напротив меня и опустил правую руку в карман своего широкого и короткого пальто.
Вдруг он снова засмеялся; волна мучительного беспокойства пробежала по моему телу.
— Аа! — издеваясь проговорил он. — Действительно, нам с вами нужно объясниться. И я охотно дам вам объяснения.
— А именно? — холодно спросил я.
— В моем роду, — продолжал он, и опять беспощадною ненавистью загорелся его взгляд: — в моем роду издавна есть один девиз. Он передается из поколения в поколение, от отца к сыну. Он гласит: «сильнее всех оказывается тот, у кого нет врагов». И все мы твердо помним его и хорошо понимаем, что он означает: сильнее всех оказывается тот, кто не довольствуется тем, что побеждает врага — кто убивает его.
Он поднял руку, и в первый раз я очутился в положении, которое так часто описывают мои коллеги романисты словами «смотреть в дуло револьвера», и тут я понял — вполне понял, что не одно и то же читать описание такого положении или испытать его «на своей шкуре». И еще — в первый раз я узнал на деле, что означает стереотипная фраза: «волосы становятся дыбом». Отвратительное ощущение! Малейший волосок на голове превратился в какую-то маленькую пустую трубочку, и между ними проходило ледяное дыхание воздуха.
До моих ушей донесся, как будто издалека, его голос, полный дьявольской иронии:
— Что касается последствий, monsieur Ie Suedois, вы можете не беспокоиться за меня. Я вошел в ваш вагон без билета, и как скоро маленькая экзекуция, которую я должен буду совершить над вами, будет счастливо окончена, оставлю вагон — вот через это окно, воспользуясь временем, когда поезд пойдет замедленным ходом перед туннелем.
Я так и остался сидеть, оглушенный и немой. Неподвижно глядя вперед в круглое черное отверстие блестящей стальной трубки, устремленное прямо в мою грудь. Сверху, из-под сводчатого потолка купэ, электрическая лампа бросала свет на нас.
ebooksa