Тамара смотрела в лицо мужа. Брови ее поднимались, и на лбу резко ложились ранние морщины. «Профессия ли? — думала Тамара. — Нет, это не просто профессия».
Ей нравились любовь Шерали к своему делу, его упорство. И не могла представить Тамара, чтобы ее муж, вернувшись с работы в точно установленный час, устало растягивался на диване.
— Ну, что на обед?..
Она знала таких людей, спокойных, хладнокровных.
Один из них жил по соседству. Он никуда не уезжал, задержку на работе считал чрезвычайным происшествием, очень берег здоровье. Работу Шерали сосед ни одобрял.
— Измотаетесь, молодой человек. А что пользы?
Шерали его не понимал, не понимала и Тамара. Как что пользы! Деревья, леса, сады… Они сами за себя говорят о своей пользе каждой веткой, каждым листком!
Нет, таким, как этот спокойный сосед, Шерали быть не мог, не умел.
«И хорошо, что не может!» — с гордостью думала Тамара, хотя сообщения о новой поездке в первую минуту вызывали чувство досады: «Опять уезжает!».
Но сборы, шумные, всегда веселые, очень короткие и задорные рассказы Шерали в несколько минут рассеивали самое плохое настроение.
Возвращался он так же неожиданно.
— Лесок поднялся, Тамара… Помнишь, посадку делали за березовой рощей? Вот и в степи будут точно такие же деревца. Только ветер сильный. Следить надо за саженцами, беречь.
Проходили дни, и снова вызов: нужен специалист.
— В горах возле Намангана обнаружили громадную орешину, — рассказывал на этот раз Шерали. — Интересная, говорят. Нужно посмотреть.
И он вновь уезжает.
Думал ли он в этих поездках о ней и о маленьком Бахтияре?
Тамара выяснила случайно. Оказывается, Шерали почти каждый вечер, как бы ни был занят, садился и писал. Это получались не письма. Нет, совсем другое. Ведь Шерали даже не отправлял их. Он разговаривал с женой, тосковал по ней, по сыну.
Обнаружив впервые пачку таких «объяснений», Тамара прочитала записи, и у нее на глазах невольно навернулись слезы.
Еще дороже, еще понятней стал этот человек.
Теперь Тамара, как только возвращался муж, вытаскивала на белый свет все адресованные ей, но не дошедшие письма и уносила их в другую комнату — почитать после того как накормит и уложит своих «богатырей». В такие минуты Шерали чувствовал себя неловко, точно нашаливший ребенок, и не смел глядеть в глаза жене. Он ложился и делал вид, что ничего не замечает, отворачивался к стене. А как все же была благодарна она за теплые и ласковые слова «в письменном виде»!
ebooksa