— А вы, батько? — спросил Шерали.
— Ты сам лесник, должен знать! Наше место в лесу. Нет ли где пожара. Посмотрю. Может, кому помочь понадобится… Ну, я поехал!
Лошадиный топот пропал в шуме урагана.
…Бабка Марфа была уже тут как тут, держа в руке чайник с малиновым настоем. Она знала, чем лечить от простуды.
Тамара расцеловала ее в обе щеки, прижала крепко к себе.
— Ой, раздавишь, озорница! — кряхтела бабка, вырываясь из крепких объятий.
Всю ночь буйствовал, шумел ураган. По крыше, по стеклам окон барабанил дождь. Это был летний дождь.
А утром, проснувшись, люди увидели тысячи переливающихся бриллиантами точек. Это солнце своими лучами заиграло в каплях на листве деревьев, в траве. Лес снова ожил, одолев страшную грозу… Он снова стал чудесен, как в сказке.
Шерали с Опанасом Гавриловичем поехали проверять посты.
У сторожки Равчука они остановились. Хозяин сидел за столом у окна и чистил ружье. Увидев Опанаса Гавриловича, Равчук молча кивнул головой, не прерывая работы. Опанас Гаврилович снял мокрый плащ, повесил его на гвоздь. На полу под плащом сразу же натекла лужа. Покручивая мокрые обвисшие усы, Опанас Гаврилович подошел к столу и опустился на стул.
— Ну-у-с, Егор Михайлович, как оно у тебя?
— Слава богу, благополучно, — ответил Равчук, не поднимая головы, и нехотя добавил: — А что мне, бирюку, сделается?
— Молния, она и до бирюков горазда. Ничего не подожгла? Не приметил?
— Пока бог миловал.
— Так, так…
Равчук вложил ствол ружья в ложу, обтер и поставил в угол. Опанас Гаврилович сидел, подперев ладонью щеку, и задумчиво смотрел на хозяина сторожки.
— Никак не пойму я тебя, Михайлыч, — произнес он после долгого молчания. — Уж очень скучный ты человек. И, как я погляжу, с людьми тебе тоже скучно. Живешь один, как сыч. Неужели не тянет тебя поговорить с человеком, отвести душу?
— А о чем говорить-то? Привык я и так.
— Ну, допустим, у каждого свой вкус, это верно.
Равчук закурил самодельную трубку, набитую крепчайшим самосадом. У Шерали даже сперло дыхание. Опанас Гаврилович кашлянул.
ebooksa