Белые пшеничные и черные ржаные хлеба. Овсяный кисель. Каши из пшена, гороха, чечевицы и фасоли. Ни риса, ни гречки, ни мамалыги русы тогда не знали. Овощи — репа, капуста, лук, чеснок, огромное количество трав, которые выращивались и добавлялись в пищу. Из сладкого — мед. Из напитков на княжеском пиру были ячменное пиво, хмельной мед, фруктовая бражка и самое дорогое — заморское виноградное вино.
После легких закусок на особом алтаре было совершено жертвоприношение — белой козе острым ножом перерезали горло, и кровь потоками хлынула вниз по деревянной колоде. К алым струям опустилась на колени женщина в причудливой диадеме, похожей на перевернутую корону, с большими височными кольцами в виде золотых спиралей.
— Что ты видишь в крови, Божена? — не утерпел норвежский воевода Сигурд Эйриксон.
Синеокая провидица оглянулась на вопрошающего старого норвега:
— Процветание ждет полян, стада и нивы наши увеличатся, все мы будем сыты. Друзья наши пришлют нам в дар много золота и много лошадей.
— О-о-о-о, — викинги особенно одобрили лошадей.
Божена еще поводила ладонью над парящимися ручейками крови и произнесла:
— Но рядом с тобой другая женщина, Владимир!
— Да пусть вокруг него хоть все женщины соберутся! — воскликнул кто-то из варягов. Они знали, что их князь страсть как охоч до свежих юниц.
Пророчица вставила пальцы в щель колоды так, чтобы кровь бежала по ним:
— Я вижу ее! Она очень красива и честолюбива.
Владимир слушал прорицательницу с заметным равнодушием.
— И я вижу тебя, Владимир, у ворот Царьграда…
— Почему это только у ворот?! — вскочил Громол, одетый в бармы из мелкого серого каракуля с золотой цепью поверх. — Его пращур Олег Вещий уже прибил к ним свой щит!
— Надо, чтобы в самом Царьграде! — поддержал товарища старший дружинник Давило.
— Что еще ты видишь, Божена? — спросил Олаф, дабы переключить всех с темы, которая оскорбляла царьградского посла.
Ворожея приложила ладонь к уже иссякавшему потоку крови, выливавшемуся из переставшей брыкаться козы, оглянулась на мужчин с отчаянным выражением глаз, вскочила и убежала вон.
Владимир отнесся к этому так же равнодушно и даже не проводил ее глазами. Рогнеда подошла к окровавленной колоде и выплеснула на нее пиво из своего кубка.
— Видите, как просто! — рассмеялся Ижберн. — Немного пива, и можно перевернуть судьбу империи!
— Что позволяет себе этот ромей!!! — раздались оскорбленные возгласы среди дружинников.