Были времена, когда в поселениях и городах вятичей[18] болтались на ветру повешенные в проемах дверей собственных домов, горели жилища ятвягов в Судовии[19], заходились плачем младенцы у изнасилованных и убитых матерей радимичей в междуречье верхнего Днепра и Десны[20].
Везде прошли викинги, а также неудержимые орды русов, движимых ненасытной жаждой добычи, с далеких днепровских берегов к богатым землям северо-западных и северо-восточных славян. Киевляне… Море крови, разрушения, смерть. Имя их беспощадного великого князя произносили шепотом, будто говоря о демоне, грозном, как острый меч: «Владимир»…
К стольному граду Киеву, матери городов русских, вверх по Днепру на легком дромоне с одним рядом весел направлялось византийское посольство. Его возглавлял человек, который знал Владимира как мало кто и был способен разгадать его замыслы. Он родился в Скандинавии, но уже давно служил Восточной Римской империи. Это был Ижберн, ромейский полководец.
— Смотри, Ижберн, — обратился к нему капитан дромона, поравнявшегося со Змиевыми валами у днепровского притока реки Рось. — С севера Киев прикрыт от норманнов волоками из Западной Двины в Днепр, а с юга от нашего флота защищен днепровскими порогами. Сейчас, после Роси, мы уже на территории чубатых полян. Поосторожнее нужно быть.
— Чего нам бояться, — возразил Ижберн, одетый в тунику с длинными рукавами и военный римский плащ-сагум. — Они наши союзники.
— От самых днепровских порогов у меня такое ощущение, будто кто-то незаметно следует за нами вдоль берега, — поделился опасениями капитан дромона.
Будто в подтверждение его слов из притока Рось показались два снеккара на десять пар весел каждый.
— Кто вы? И что вам здесь надо? — раздался вопрос, как только корабли сблизились на расстояние, когда можно докричаться.
— Я Ижберн, ромейский полководец, везу послание вашему князю от нашего императора.
— Плывите в Рόдню, он сейчас там, — и их пропустили дальше.
— Ну, давай, Ярослав! Давай! — подзадоривал восьмилетнего сына князь Владимир, пока тот фехтовал на деревянных мечах со старшим на один год братом Святополком.
— Быстрее! Еще! Еще! Пошел вперед!
Ярослав почти увернулся от удара заостренной дощечкой, но сблизился со Святополком.
— Брось его! — приказал Владимир.
Но у мальчика получилось только зацепить старшего брата за шею и повалить на себя.
— Переверни его, ну!!! — крикнул князь.
Ярослав смог выполнить команду и оказался над сваленным с ног Святополком.
— Ты уже почти победил! Не отпускай его! Скрути его, чего ты ждешь, ну?! — надрывался в азарте их отец.
Олаф Трюггвасон, наблюдавший за схваткой княжичей, не выдержал и подошел к мальчикам.
— Да у него кровь! — указал он на правую руку младшего.