— Спасибо! — от души поблагодарил Климент, как будто ему оказали громадную услугу.
Когда юница отвернулась от него, чтобы снова подставить свой кувшин под журчащую струю, мужчина выплеснул воду из ковша себе за спину. Дождавшись, пока девушка наберет полный кувшин и опять развернется к нему, Климент сызнова подставил свой ковш:
— Я очень хочу пить!
Авишаг любезно улыбнулась и снова налила ему несколько глотков.
— Давно не хотелось пить так сильно! — заявил Климент, но пить не торопился, рассматривая девушку.
— В таком случае, пей быстрей! — посоветовала она и взяла кувшин под мышку.
— Конечно, — согласился мужчина и принялся пить воду с притворным наслаждением.
Когда он допил, лицо его изобразило такое наслаждение, будто осушил кубок с дорогущим вином Пуцинум, прародителем современного просекко.
— Спасибо! Большое спасибо! — снова горячо поблагодарил римлянин иудейку.
Та с невозмутимым видом, словно она каждый день поила офицеров преторианской гвардии, развернулась и направилась к каменной лестнице, ведущей к ее дому-инсуле. Климент выплеснул остатки недопитой воды, бросился вслед красавице, преградил ей путь и спросил:
— Ты меня не помнишь?
— Помню, — односложно ответила иудейка и попыталась обойти навязчивого римлянина.
— Но почему убегаешь? — спросил Климент уже на три ступени ниже. — Неужели ты меня боишься?
— Нет! — с душой возразила Авишаг. — Ты совсем не страшный, ты вовсе не такой, как…
— Не такой, как кто? Что ты хочешь сказать? — с этими словами Климент повесил ненужный больше ковш на опорную стойку кованых перил.
— Я много раз видела, как ты проходишь по улицам… префект гвардии, в своих серебряных доспехах, со своим отрядом… а теперь, как обычный человек…
— А ты думала, я не человек?
Девушка с удовольствием рассмеялась этой поистине искрометной шутке.
— Ну, я слышала о тебе, — она подобрала подол длинной иудейской туники и пошла вверх по ступеням.
Климент догнал строптивицу не по лестнице, а по-мальчишески перелезая перила: