Митра,

— Кристина! — с упреком произнес Август.

— Но ведь я не о тебе говорю.

— В этой одежде тебе нельзя показываться дяде, — сказал Август.

— Почему? Это последний крик моды.

— И речи быть не может. Ты должен привести себя в порядок.

— Порядок превыше всего! — выкрикнул Генрих. — Так что моюсь, переодеваюсь и иду приветствовать аристократку, многоуважаемого дядю и — наверняка лицезреть его трубочки.

Через час посвежевший Генрих вместе с родителями отправился к Карлу. Барон раскладывал новые образцы камней.

— Добрый день, дорогой дядя, — вежливо поздоровался Генрих.

— О! Ну ты и изменился! Когда приехал?

— Только что. Выразил почтение родителям, и вот я здесь.

— Ну так идем в салон. Хоть раз ты приехал вовремя. Сочельник надо проводить с семьей, а не шляться по миру.

— А Маргит тоже будет с нами?

— К сожалению, нет. Она уехала в Африку. Прислала мне только подарки к празднику. — Карл указал на камни.

Они перешли в салон. Ширин читала книгу.

— Разреши представить, это Генрих, сын Августа. А это моя жена — Ширин, что по-персидски означает «сладкая».

— Отец писал мне о вас, но я не представлял себе, что вы так прекрасны.

— Благодарю за комплимент и приветы, которые вы передавали в письмах к моему мужу. Очень рада с вами познакомиться.

Ширин произвела огромное впечатление на Генриха, и он не мог этого скрыть. Она же делала вид, что ничего не замечает.

— Сладкая моя, будь так добра и вели подать нам что-нибудь выпить, — обратился барон к жене. — Зачем ты отпустил бороду? — спросил он Генриха.

— Чтобы сделать что-то, чего не делают другие.