Прежние мечты о маленькой ферме казались Джеку смешной, ничтожной затеей, пустой спичечной коробкой, которую выбрасывают на дорогу легко и без сожаления.
Перед ним открывались возможности, о которых он и не мечтал в Америке. Обилие земли, грандиозные планы, новые товарищи – все это увлекало его. Он рос на работе, в поле и в лесу, во время бесед и собраний, он все время двигался вперед к общей цели. А вот Татьяна не сумела перестроиться.
Внешне она не была чужой в коммуне. Ей доверяли, и
Татьяна всегда старалась оправдать доверие. Но жизнь не казалась ей такой простой, как коммунарам, успехи – не такими большими, и часто новые мероприятия коммуны вызывали в ней внутренний протест, которого она не решалась высказать.
Сейчас, например, она считала, что со Скороходовым поступили несправедливо. Ей было жалко старика, который гнался по улице за лошадью, и она не понимала Джека, который был зачинщиком всего этого дела. «Нехорошо он поступил, – думала она, – не по-человечески». И Татьяна заснула с мыслью, что завтра утром она наконец поговорит подробно с мужем обо всем, выскажет ему все свои сомнения и попросит на них ответа.
Но ей не удалось сделать этого.
Когда Татьяна проснулась, Джека в комнате не было.
Он встал рано, тихо оделся и побежал закапывать Боби
Снукса. Татьяна решила поговорить с ним после обеда и даже придумала, как начать. Но Джек не пришел к обеду.
Как выяснилось, он работал на электростанции и, видимо, захватил еду с собой. Татьяна хотела перекинуться словечком с Николкой, но сразу поняла, что из этого ничего не выйдет. Николка говорил за обедом с возмущением о ночном нападении, и все разделяли его гнев. Врага не называли, но ясно было, что существует уже не подозрение, а уверенность. Вмешаться в разговор за столом Татьяна не осмелилась. И дальше, после обеда, Татьяна тосковала и томилась, желая хоть с кем-нибудь поделиться своими мыслями. И она нашла такого человека – Пелагею Восьмеркину.
Как это ни странно, Пелагея и Татьяна очень близко сошлись между собой в коммуне. Старуха полюбила
Татьяну, во всем угождала ей, и, когда Джека не было, она приходила в светелку, и они шептались о чем-то. И теперь, после обеда, Татьяна позвала Пелагею наверх, и они долго разговаривали. Под вечер старуха тихо сошла со светелки, а Татьяна заснула.
Джек вместе с Чарли долго работал на станции. Ночной дождь размыл рабочий рукав, и надо было подсыпать камней у желоба. Над этим провозились до позднего вечера. Поэтому Джек не пришел и к ужину, и напрасно
Татьяна ждала его. Только часов в десять вечера Чарли закричал на дворе по-английски, и Татьяна поняла, что
Джек вернулся. Она сейчас же накинула платок и вышла на крыльцо. У конюшни слышались голоса, и Татьяна пошла туда.
При свете фонаря она увидела две телеги, запряженные парой лошадей каждая. Весь актив коммуны был здесь.
Оживленно разговаривали, и Татьяна подошла незаметно.
– Куда собираетесь ехать, ребята? – спросила она.
– Да вот хотим одного человечка в город, в больницу, свезть, – лукаво ответил Николка.
Татьяна поняла, о каком человечке идет речь, но она чувствовала, что сейчас заступаться за Скороходова уже поздно. Коммунары были одеты по-дорожному, и, судя по всему, у них все было решено. Однако Татьяна все-таки захотела сделать еще одну попытку. Она потянула Джека за рукав и тихо сказала:
ebooksa