Саранча

Но сорванный фальцет вмешался с грозным озорством:

– Открывай, чего там! Грабить идем!

– Не откроем! – взвизгнула Танечка.

Бас равнодушно отозвался:

– Дверь вышибем.

Вдова, тряся головой, прошамкнула дряхло и бессильно:

– Открывайте, Анна Власьевна, все равно остались только горшки.

Теснясь, гремя оружием, поводя стволами револьверов, вошли пятеро молодцов анархической роты.

– Ложись на пол! – крикнул сорванным фальцетом

Янек.

– Кого ложись? Бабы же! – проворчал Вахета, опуская наган.

От вошедших шел самогонный дух. Пулеметные ленты на полушубках напоминали оскаленные зубы. Скучливо поглядев на женщин и настороженно на дверь в коридор, Гришка промямлил:

– Граммофон е? Граммофон мы шукаем.

Он произносил украинские слова издеваясь.

– Нет у нас граммофона, солдатики, – слезливо отвечала вдова, мигая белыми слезными глазами.

– И не было никогда. Да и зачем он в такое время?

– Брешет! Побачим. Ковырнем штыком.

И Янек залихватски усмехнулся.

– Может, пластинки есть.

Гришка кусал красные злые губы, раздражался, поскрипывал ремнями франтовского снаряжения.