Спрятанные во времени

22
18
20
22
24
26
28
30

— Сурово, но недостижимо. Я приговорен высшим существом — Каиной Владиславовной Рюх, которая сейчас рядом и делает мировой рекорд в стрельбе по картону — и должен отбыть предписанный срок в вашем пороховом храме, — инструктор смотрел на кривляние чудака, не произнося ни слова. Несмотря на седину, он был немногим старше Ильи. — Гринев Илья Сергеевич, работник музея. По долгу службы, открою вам огромную тайну, мне приходилось стрелять только жеваной бумагой через трубочку. Но этот талант никто не ценит, так что не взыщите.

— Я тоже не ценю этот талант, находя его слишком уничтожительным. Можете называть меня Максим Палыч, — отрекомендовался инструктор.

— Очень приятно.

— Возможно. Так что, вы действительно вознамерились продвинуться в навыках стрельбы?

— Сожалею, но это так. Как сказано, это решено за меня. Можете мне помочь?

— Могу попытаться дать вам эту возможность. Стрельбу, как и любое другое дело, можно освоить только собственными стараниями, прилежно следуя инструкциям.

Было, было в этом человеке что-то, что выводило из себя меньше чем за минуту. Но имелось и едва уловимое очарование, как если бы вы вдруг встретили в очереди за мылом инопланетянина в лиловом берете, читающего Шекспира.

— Попытайтесь, очень вас прошу! Иначе мне не оправдаться перед отправившей меня кровожадной гарпией. В наказание она может определить меня в хор. Хотя, кажется, туда я тоже записан…

— Не сомневаюсь, Илья Сергеевич, вам гарантирован оперный триумф — по сравнению с тем, какой из вас стрелок. Отдышитесь от болтовни. Встаньте ровно, опустите плечи и поднимите локоть чуть выше… Без пистолета пока.

Илья протер рукавом очки и постарался предписанное исполнить со всей тщательностью.

Когда выстрелы отгремели, а две обоймы разлетелись в разные точки мира, он остался вполне доволен собой и даже поблагодарил (мысленно) Каину Рюх за новое в его жизни.

Сама она, раскрасневшаяся, с просветленным лицом, выйдя из кабины, жизнерадостно пропела: «Прекрасный вечер!», — и вышла из павильона, закурив сигарету. На земле точно бы нашелся мужчина, в этом Илья не сомневался, который, встретив гражданку Рюх в этом счастливом эпизоде ее жизни, мог пригласить ее на ужин с далеко идущими планами. Возможно, пришлось бы просеять больше, чем скромное население Европы, хорошо поискать в Индии и Китае, пошарить в прериях Колорадо, но он бы наверняка нашелся, и ему, возможно, было бы менее семидесяти.

Еще через четверть часа, когда было назначено уезжать, у выхода на полу обнаружился одинокий портфель Кудапова, обладателя которого, между тем, нигде не было видно. Ворчливый тип в тюбетейке, сидя на табурете, чистил щеткой брюки, и на вопрос, не знает ли он, где его коллега, ответил, что местопребывание Кудапова ему неизвестно и не преминул вставить, что никогда не доверял ему, и что искать его можно где угодно, даже на румынской границе.

На злопыхателя махнули рукой, потому что дело оборачивалось серьезным. Исчезать ни с того, ни с сего на военном объекте категорически запрещалось, тем более с пистолетом.

Однако же Афанасий Никитович будто провалился сквозь землю, посеяв в сослуживцах растерянность. Грешным делом, его высматривали даже на освещенном электричеством пространстве между павильоном и мишенями, но простреленного тела не обнаружили. В воздухе запахло преступным умыслом, если не сказать — мистикой.

Когда поиски ни к чему не привели, взвинченная как штопор Каина Рюх, доверившись древнему инстинкту, громко и надсадно крикнула во всю глотку: «Гражданин Кудапов! Где вы?!». Природа не обделила ее голосом, так что вздрогнули даже часовые за изгородью.

— Отставить! — заорал на нее инструктор.

Но на крик к павильону уже мчались люди в погонах, хватая на бегу револьверы, выданные им вовсе не для учебы.

— Молчать всем! Отставить стрельбы! — заорал Максим Палыч, приходя в бешенство.

В наставшие после этого секунды тишины серебристой рыбкой скользнула в волнах надежда: откуда-то из-за стен в глубине здания слышался приглушенный стук, какой бывает, когда чем-то остервенело лупят о железную дверь. Все ринулись туда, но не все были пущены, потому что шум происходил из служебных внутренних помещений.