Грохнули еще два выстрела — господин Мигель тоже разрядил свой карабин.
Животное, с последним воплем, упало замертво.
— Э, да это всего лишь тапир! — воскликнул Жермен Патерн. — Стоило тратить наши четыре пули!
Из соображений безопасности, конечно, нет, но вот из кулинарных соображений это животное вполне могло того стоить.
Итак, наши охотники имели дело не с ягуаром и не с пумой, самыми опасными южноамериканскими хищниками, а с тапиром. Это сильное животное с не слишком густой коричневой шерстью, сероватой на голове и на груди. У самца есть грива. Тапир ведет по преимуществу ночной образ жизни и обитает в чащах и на болотах. Его нос, напоминающий небольшой подвижный хобот, заканчивается свиным пятачком, что придает ему сходство с кабаном или даже со свиньей. Ростом же он — с осла.
У охотников не было ни малейших оснований опасаться нападения. Тапир питается фруктами и растениями, и единственное, на что он способен, — это сбить человека с ног.
Однако не стоило жалеть о четырех пулях: если удастся дотащить его до пирог, матросы знают, что с ним делать.
Но в тот момент, когда убитое животное покатилось на землю, ни господин Мигель, ни его спутники не услышали крика следившего за ними индейца и не видели, как тот со всех ног помчался к деревне. Они взвалили на плечи оленя, прихватили морскую свинку и двинулись в обратный путь, а за тапиром собирались послать кого-нибудь из матросов.
Когда они пришли в Аугустино, все население деревни было охвачено яростью и ужасом. Мужчины и женщины окружили своего вождя, и тот, казалось, был не менее возбужден, чем его подданные. Появление Жермена Патерна, господина Мигеля и Жака Эллока было встречено громогласными воплями ненависти и мести.
Что случилось? Откуда такая перемена? Может быть, пиароа готовились к нападению на пироги?
Жак Эллок и его спутники успокоились, увидев направлявшихся к ним господина Фелипе, господина Баринаса, сержанта Марсьяля и Жана.
— Что случилось? — спросили они.
— Вальдес был в деревне и видел, как выбежавший из леса индеец бросился к вождю и сказал, что вы убили...
— Морскую свинку... оленя, которых мы несем, — сказал господин Мигель.
— И еще тапира?
— Да... тапира, — ответил Жак Эллок, — а что плохого в том, что мы убили тапира?
— По пирогам... скорее по пирогам! — что есть мочи закричал сержант Марсьяль.
Действительно, жители деревни готовы были перейти в наступление. Эти индейцы, недавно такие миролюбивые, приветливые и услужливые, сейчас были охвачены яростью. Некоторые вооружились луком и стрелами. Их вопли становились все более угрожающими, они уже были готовы броситься на пришельцев. Вождю Карибалю, даже если бы он этого захотел, вряд ли удалось бы сдержать их. Опасность увеличивалась с каждой минутой.
Неужели убийство тапира было единственной причиной этой ярости?
Единственной... И жаль, что Жан не предупредил охотников: его путеводитель рекомендует ни в коем случае не трогать этих животных. Кажется, суеверные местные жители верят в переселение душ, и тапир для них — животное священное. Они не только верят в духов, они считают тапира одним из своих предков, и причем самым почитаемым. Душа умершего индейца вселяется в тапира. Убить тапира — значит лишить пристанища душу, обречь ее на вечные скитания. Вот почему категорически запрещено прикасаться к этому животному — ведь это вместилище душ! И вот почему убийство тапира приводит пиароа в ярость и толкает на жестокую расправу с преступником.