Однако наши охотники ни за что не хотели оставить оленя и морскую свинку, убийство которых не влекло за собой никакой ответственности. Подбежавшие матросы схватили добычу, и все бросились к пирогам.
Жители деревни мчались за ними. Вождь даже не пытался усмирить их. Напротив, он шел впереди, размахивая луком. Ярость их достигла апогея[297], когда четверо индейцев принесли на носилках убитого тапира.
В этот момент путешественники добежали до своих лодок. У индейцев нет огнестрельного оружия, а от стрел вполне можно укрыться под навесом пирог. Обогнав сержанта, Жак Эллок помог Жану подняться на борт «Гальинеты» и посоветовал ему лечь под навесом. Затем вместе с Жерменом Патерном он вскочил на борт «Мориче». Трое географов укрылись на «Марипаре». Лодки отчалили в тот самый момент, когда на них обрушился град стрел.
Небольшой водоворот у выхода из бухточки не позволял пирогам двигаться достаточно быстро, и, прежде чем их подхватило течение, выстроившиеся на берегу индейцы выпустили следующую партию стрел. К счастью, никто не был ранен. Стрелы пролетели над лодками, и только несколько из них вонзились в соломенные крыши навесов.
Путешественники зарядили ружья и вышли из-под навеса. Прогремели шесть выстрелов, затем еще шесть. Семь или восемь индейцев были ранены, а двое скатились с берега и исчезли под водой. Этого было более чем достаточно, чтобы обезумевшие жители деревни с воплями бросились врассыпную.
Лодки, которым больше не грозила никакая опасность, обогнули отмель и, подгоняемые ветром, вышли на середину реки.
Было шесть часов вечера, когда «Мориче», «Гальинета» и «Марипаре» пристали к левому берегу, чтобы провести ночь там, где им не грозило никакое нападение.
Уже засыпая, Жермен Патерн спросил своего друга:
— Скажи, Жак, а что эти пиароа собираются делать со своим тапиром?
— Они похоронят его со всеми почестями, полагающимися священному животному. <
— Ерунда, Жак! Держу пари, что они его съедят, и правильно сделают!
Поджаренный на углях филей тапира — восхитительная вещь.
Глава XIV
ЧУБАСКО
На рассвете, когда на западе еще мерцали последние звезды, путешественники стали собираться в дорогу. До Сан-Фернандо оставалось не больше пятнадцати километров, и они надеялись преодолеть это расстояние за день. Возможность наконец-то лечь спать в настоящей комнате с настоящей кроватью казалась весьма заманчивой. С того момента, как они покинули Кайкару, прошел тридцать один день и ровно столько же ночей, в течение которых приходилось довольствоваться циновкой под навесом пироги. И разве можно сравнить ночевку в индейских хижинах Ла-Урбаны, Атурес и Майпурес с комфортом пусть даже не гостиницы, а обычного постоялого двора, если только он обставлен по-европейски. У путешественников были все основания надеяться, что в Сан-Фернандо эти их желания наконец-то исполнятся.
Господин Мигель и его спутники вышли из-под навесов; лодки, подгоняемые северо-восточным ветром, шли по середине реки, и довольно быстро. К несчастью, некоторые приметы, хорошо известные судоводителям Ориноко, говорили о том, что ветер, по всей вероятности, стихнет прежде, чем они достигнут Сан-Фернандо. Пироги шли рядом, и Жак Эллок, повернувшись к «Гальинете», спросил:
— Вы сегодня хорошо себя чувствуете, Жан?
— Благодарю вас, месье Эллок, — ответил юноша.
— А вы, сержант?
— Не хуже чем обычно, — ответил старый солдат.