Какой же стыд испытывал он в своих лохмотьях бедняка!
Наконец прозвучали три удара гонга.
Сиб вздрогнул, как будто получил три толчка в спину.
Занавес поднялся!
Герцогиня Кендалльская была на сцене одна и произносила длинный монолог среди декораций хижины. Вот-вот должна открыться дверь в глубине, войдет ребенок, приблизится к ней, протянет руку за подаянием, и это будет ее ребенок!
Следует сказать, что на репетициях Малыш страшно огорчался, когда его заставляли просить милостыню. Читатель помнит про его врожденную гордость, про то отвращение, что он испытывал, когда его пытались заставить нищенствовать для «рэгид-скул». Мисс Анна Вестон, правда, объяснила Малышу, что это будет «понарошку». И все же ему совсем не улыбалось просить подаяние... В своей детской наивности он все принимал всерьез и начал думать, что он в действительности и есть этот несчастный Сиб.
Ожидая своего выхода, пока режиссер держал его за руку, Малыш смотрел в дверную щелку. С каким изумлением он оглядывал огромный зал, забитый народом, залитый светом, жирандоли авансцены, огромную люстру, похожую на огненный шар, подвешенный в воздухе! Это так не походило на то, что он видел, присутствуя на спектаклях и находясь в первых рядах ложи!..
Внезапно режиссер сказал:
— Внимание, Сиб!
— Да, мистер.
— Ты знаешь что делать... иди направо, к своей маме, и смотри не упади!
— Да, мистер.
— И не забудь протянуть руку...
— Да, мистер... вот так?
И он показал сжатые пальцы.
— Нет, дурачок! Это кулак, понятно?.. Протяни руку с разжатыми пальцами, ведь ты просишь подаяние...
— Да, мистер.
— А главное, не говори ни слова... ни единого!
— Да, мистер.
Дверь хижины распахнулась, и режиссер вытолкнул Малыша на сцену точно под реплику.