И она спустилась на сцену.
Второй акт! Служанка имела в нем такой же успех, как и герцогиня в первом, и занавес трижды поднимался среди взрывов аплодисментов.
Решительно, добрым подругам и их приверженцам так и не представлялся случай доставить неприятности мисс Анне Вестон.
Актриса вернулась в свою уборную и упала на канапе[107], несколько усталая, хотя и сохранила для следующего акта основную часть драматического запала.
И снова переодевание. Теперь перед зрителями предстанет не служанка, а дама — дама в трауре, уже не столь юная, поскольку между вторым и третьим актами по пьесе прошло пять лет.
Малыш, широко раскрыв глаза, сидел в уголке, не осмеливаясь ни пошевелиться, ни заговорить. Мисс Анна Вестон, немного взвинченная, не обращала на ребенка ни малейшего внимания.
Однако, закончив свой туалет, она повернулась к дебютанту.
— Малыш, — сказала она, — теперь дело за тобой.
— За мной, миледи Анна?..
— И помни, что тебя зовут Сиб.
— Сиб?.. А, конечно.
— Элиза, повторяй ему, что его зовут Сиб до того момента, пока не спустишься с ним на сцену и не отведешь к режиссеру около двери.
— Да, госпожа.
— И главное, чтобы он не пропустил свой выход!
Нет! Он его не пропустит, даже если ему придется дать хорошего шлепка, маленький Сиб... Сиб... Сиб...
— Кстати, помни, что в противном случае, — добавила мисс Анна Вестон, грозя ребенку пальцем, — у тебя заберут твою гинею... так что берегись штрафа...
— И посадят в тюрьму! — добавила Элиза, делая страшные глаза, что случалось уже не впервые.
Упомянутый Сиб убедился, что гинея по-прежнему лежит у него в кармане, и твердо решил сделать все, чтобы у него ее не отобрали.
И вот решающий момент настал. Элиза схватила Сиба за руку и спустилась на сцену.
Сиб был вначале просто ошеломлен спуском вниз, софитами[108] наверху, подставками для газовых рожков. Он чувствовал себя потерянным среди толчеи статистов и артистов, глядевших на него со смехом.