Ведьмин ключ

– Ну же, ну, – подбадривал он, теребя мальчишкину лохматую голову.

– Рассказывай давай, ты ж мужик. Или язык проглотил? Эй, орёлики, дайте ему взаймы говорилку!

Разулыбались «орёлики». Улыбнулись и новенькие:

– Из Зеи мы, Громовы. Я – Вовка, а она – Любка. – Мальчик потыкал в сестрёнку пальцем.

– Я тоже зейский. Считайте, что мы почти родня.

– Ну да-а, – не поверил мальчишка. – У нас бабушка родня. Папка воевает, а мамка умерла.

Мальчишка заплакал. Любка, она была чуть постарше, задрала платьице, заставила братишку сморкнуться в подол, утёрла ему слёзы.

– Нас бабушка в Комсомольск к дяде повезла, да на пристани заболела. Узнавать нас перестала. Кричит: «Кыш, кыш, чужие дети!» Мы убежали, а её машина увезла, – проговорила девочка и устремила взгляд в стену, будто сквозь неё увидела тот недобрый день, пристань, чужих людей, увозящих последнего родного человека.

– Ясненько. – Милиционер притянул к себе детишек. – Вот сегодня все вместе поедем в хороший дом. Будем жить в нём – поживать и отца дожидать. Верно?

Вовка с Любкой радостно кивнули. Дверь отворилась, и в красный уголок зашёл парторг Александр Павлович, оглядел всех. Спросил у Нели:

– Ты привела? Спасибо. – Он нагнулся к ребятишкам, одной рукой обнял их за плечи. Пустой рукав выскочил из-под ремня, печально мотнулся у пола. Парторг выпрямился, ловко подхватил рукав, сунул за ремень. – Скоро полуторка придёт. Покормить их надо, а потом в горсовет. Сбегай с запиской в столовую, Иван.

– Они хлеба с молоком поели. – Неля присела перед детишками на корточки. – До свидания, Громовы. Мне на работу, а то бы проводила. Не хныкать. Октябрята не плачут.

Она вышла из конторы. У крыльца стояла полуторка. Из кузова Илларион Трясейкин подавал шофёру мятые коробки с кинолентами. В последнее время Илька работал завклубом и киномехаником, совсем перебрался жить в посёлок.

– А, товарищ Костромина, – игриво встретил он появление Нели. – Редко стали видеться. Всё нам некогда, всё спешим.

Неля сошла с крыльца. Трясейкин сиганул с полуторки, загородил дорогу:

– Поздороваемся, что ли? – Он отряхнул руки, изогнул костлявую спину, рыбкой выставил перед собою длинную ладонь. Нелька мазнула по ней своей, но Илька успел сцапать её за пальцы. Держал крепко, мял их в потной ладошке, старался заглянуть в глаза. Неля отворачивалась, тянула назад свою руку.

– Да пусти же.

– Стой, попалась птичка, не уйдёшь из сети, – в нос пропел Илька. – Всё мою Катюшу пасёшь? Поздно, цыпочка.

– Ты уверен? – Неля выдернула руку, отходя, помахала ладошкой. – И не надейся. Другому Катя отдана и будет век ему верна. До свиданьица!

Трясейкин глядел ей вслед, посмеивался.