Появление лихого автоджигита Керима Аннаниязова до мелочей напоминало все предыдущие его появления.
Он влетел на площадь, круто развернул свой мощный «ЗИЛ» — щебенка брызнула из-под колес, и резко осадил его ровнехонько напротив ворот склада.
Что бы ни думал Никита об Аннаниязове, в чем бы ни подозревал, он искренне восхитился шоферской его уверенностью и артистизмом.
Сияя острозубой улыбкой, Аннаниязов приветливо поздоровался со всеми и, не теряя ни секунды, принялся помогать грузчику и солдатам загружаться.
Первый же ящик, который он легко пронес на плече мимо Никиты, был из той самой чертовой дюжины Яя.
Никита переглянулся с майором Михайловым, тот незаметно сделал предостерегающий жест: не торопись.
Бросив в кузов еще пару ящиков, Аннаниязов обошел вокруг машины, деловито, исконным шоферским жестом попинал скаты, потом открыл капот и стал ковыряться в моторе.
Минут через двадцать автомобиль был загружен. Ни одного помеченного Никитой ящика больше не попало в него.
Никита подошел к Михайлову.
— По-моему, пора, — сказал он.
— Да. Начинайте, — ответил майор.
Никита сделал знак Васе Чубатому. Капитан понимающе кивнул в ответ.
— Слушай мою команду, — негромко сказал он и, когда солдаты обернулись к нему, приказал: — Разгрузить машину!
На мгновение стало тихо-тихо. Недоуменно умолкли грузчики и шоферы с других машин, переглянулись пограничники, как бы спрашивая друг друга взглядом: не ослышались ли, правильно ли поняли приказ своего командира.
— Выполняйте! — коротко бросил капитан, и все разом пришло в движение: солдаты сноровисто принялись за разгрузку.
Никита наблюдал за Аннаниязовым. Тот медленно разогнул спину, захлопнул капот.
Проперченное солнцем лицо его посерело. Некоторое время он стоял, опустив голову, будто раздумывая, машинально вытирал ветошью руки. Потом весь напрягся, сбычился и, по-медвежьи косолапя, пошел на Никиту.
Никита увидел его страшные, налитые кровью, слепые от бешенства глаза и приготовился. Он понимал, что сейчас может произойти что угодно.
Но в двух шагах от него Аннаниязов остановился.
Он молча глядел на Никиту, медленно сжимая и разжимая кулаки.