В огонь и в воду

22
18
20
22
24
26
28
30

С кошельком в руке, маркиз обратился к командиру конвоя, данного им епископом. Хотя он и служил князю церкви, но был старый и опытный солдат. Он подумал с минуту.

– Пять-шесть часов времени, – сказал он, – это каких-нибудь пять-шесть миль в гористой стороне по скверным дорогам. Значит, надо взять напрямик и не для того, чтоб догнать карету, а чтоб опередить ее. Ну, а я знаю именно такую тропинку, что часа через два мы будем в том самом ущелье, где должна ждать засада, если только она есть в самом деле.

– Так едем же скорей! – вскричал маркиз, – и сто пистолей попадут тебе в карман, если выгадаешь еще полчаса из тех двух, о которых говоришь!

Через две минуты, весь отряд вступал, при самом выезде из Зальцбурга, на тропинку, которая вилась узкой лентой по склонам гор и спускалась в тесные ущелья. Обещание маркиза удвоило усердие конвойных; у коней будто выросли крылья. Несмотря на непроходимую почти местность, они быстро подвигались вперед, один за другим. Принцесса Мамиани пустилась тоже с ними и подавала всем пример храбрости, не пугаясь ни глубоких рытвин, ни шумящих потоков, через которые надо было переправляться в брод, по скользким камням.

– А что, мы выгадаем полчаса? – спрашивала она время от времени у проводника.

– Выгадаем, да еще несколько минут лишних, – отвечал он, И как только встречалось место поровней, хоть и поросшее густым вереском, он пускал своего коня вскачь.

Случалось иногда, что принцесса, увлекаемая нетерпеньем, обгоняла его.

– Быть любимым подобной женщиной и самому не любить её, – что за болван однако же мой друг! – ворчал маркиз про себя.

Наконец они вобрались на вершину горы, спускавшейся крутым, заросшим кустарниками, склоном в мрачное ущелье, сжатое между двумя стенами сероватых скал. Вдоль самой дороги, которая вилась внизу, яростно шумел белый от пены поток.

– Вот оно! – сказал проводник, указывая пальцем на глубокое ущелье.

Оно было пустынно и тянулось черной змеей в густой темноте. Солдат взглянул на солнце, лучи которого не достигали еще до этой ямы.

– Когда спустимся вниз, – сказал он, – полчаса будет выгадано.

В то время, как принцесса Мамиани и маркиз де Сент-Эллис спускались вслед за проводником по крутому обрыву высокой горы, карета графини де Монлюсон въезжала в ущелье.

Дикий вид его привлек её вниманье. По обе стороны дороги, скалы поднимались высоко двойной стеной, а внизу несся еще более, стесняя дорогу, бешеный поток, клубясь и пенясь между кучами камней. Там и сям цеплялись ели по скатам изрытой дождями скалы и ветер шумел их ветками, нарушая тишину безмолвного ущелья. На вершине голой скалы высились развалины зубчатой башни. Лошади ступали медленно. Несмотря на полуденный час, дорога оставалась в густой тени.

– Мне кажется, – сказала Лудеаку Орфиза, привыкшая к плоским берегам Луары и видевшая теперь в первый раз эти суровые горы и дикие ущелья, – мне кажется, что если рыцарь, о котором вы говорили, существует не в одном вашем воображении, он нигде не найдет более удобного места для своих смелых подвигов.

– Могу вас уверить, – возразил Лудеак, – что если бы мне суждено было сделаться атаманом разбойников, то я именно здесь выбрал бы себе притон.

– Вы заставляете меня дрожать от страху со всеми вашими рассказами, – сказала старая маркиза д"Юрсель: – ждать опасности – значит накликать ее…

– Э! э! – продолжала Орфиза, – а я, право, была бы довольна, если б мне представился случай рассказать о каком-нибудь приключении моим прекрасным приятельницам в Лувре: после Фронды, это не со всяким случается!

– И вы это говорите, вы, которую прекрасный кавалер вырвал недавно из челюстей смерти в ту самую минуту, как вы были на самом краю страшной пропасти! – вскричал граф де Шиври насмешливо.

– Разумеется, и это чего-нибудь стоит, но именно этот случай, о котором вы мне напомнили, и развил во мне охоту насладиться еще раз такой же опасностью. Нападение, попытка похитить меня, неожиданная помощь от руки защитника, освобождение – все это сделало бы из моей скромной личности героиню романа, и я должна сознаться, что не была бы слишком огорчена, если б мне досталась такая роль, хоть бы на час или на два.