– У вас сил не хватит, сказал он.
– О! хватит!.. Правда, я страшно измучилась… Все время вскачь, и по каким дорогам! Но ехать надо, и я поеду!
Карета все еще лежала на боку, а кругом толпился народ и, как водится, только рассуждал, а ничего не делал. Кто связывал веревку, кто вбивал гвоздь. С такими рабочими прошло бы несколько часов, пока можно было бы двинуться дальше.
– Бросим эту развалину и на коня! – сказала принцесса решительно.
– Да вы не удержитесь в седле!
– А вот увидите!
В ближайшей деревне нашлись лошади не только для принцессы Мамиани и для маркиза де Сент-Эллиса, но и для всех их людей. В таких случаях у маркиза было очень простое средство добиться толку: он являлся в одной руке с кошельком, а в другой – с хлыстом, и в подкрепление своих требований, говорил всего три слова:
«Заплачу или изобью!»
Ни разу эти три слова не пропадали даром. Деньги брали, хлысту кланялись, а лошадей приводили.
До Зальцбурга доехали скоро и без всяких приключений. Принцесса поехала прямо к его преосвященству епископу зальцбургскому, своему родственнику, который имел и духовную, и светскую власть над своим добрым городом и над его округом; а маркиз пустился по улицам отыскивать графиню де Монлюсон и графа де Шиври.
В гостинице ему сказали, что они уехали на рассвете.
Читатель не забыл, вероятно, что капитан д"Арпальер, навербовав себе шайку в трактире Венчанного Быка, самой гнусной трущобе во всем Зальцбурге, позволил новобранцам осушать и бить кружки, сколько угодно, но с одним условием – быть всегда готовым в поход по первому сигналу. В тот же вечер, он сообщил обо всем графу де Шиври, уверив его, что с такими головорезами он ручается, что похитит, под носом у всяких лакеев, всех герцогинь мира.
– Я не могу сказать, – прибавил он, – чтоб это были Ахиллы или Александры Македонские, способные устоять против рыцарей; очень даже может статься, что в чистом поле они больше нашумят, чем сделают дела; но с таким вождем, как ваш покорный слуга, и против какой-нибудь полудюжины лакеев, они представят вам, будьте уверены, связанною по рукам и по ногам, даму вашего сердца.
– Мне больше ничего и не нужно.
– Только мне кажется, что было бы верней испытать как можно поскорей их усердие. Знаете старую пословицу: куй железо, пока горячо. Ну, а совестливость не Бог знает ведь какая у всех этих молодцов, между которыми есть все, что хотите, как в испанской кухне: словаки и итальянцы, кроаты и фламандцы, болгары и поляки, и даже один парижанин! Подвернется какой-нибудь господин и завербует их для другого дела, где можно будет хорошенько пограбить, – и когда они понадобятся мне, в гнезде не окажется ни одной птички. Кроме того – на случай никогда слишком полагаться не следует – проклятый Монтестрюк может пронюхать о таких вещах, которых ему знать не следует, а он такой человек, что может стать у нас поперёк дороги. И так, я того мнения, что надо поторопиться.
– Да и я то же думаю, – возразил Цезарь. – Ещё одно слово – надо всё предвидеть – и то, что вы мне сейчас сказали, поможет вам еще лучше понять меня.
– Говорите.
– Для того, чтобы разыграть свою роль как можно натуральней, прежде всего необходимо, чтоб я вас не знал вовсе. Следовательно, при первой же схватке, не удивляйтесь, если я тоже выхвачу шпагу.
– И броситесь на нас, как некогда Персей на чудовище, грозившее пожрать прекрасную Андромеду?
– Именно так.