Запах снега

– Юр-ак-куратней! – Валька отстраняется и морщится. Чай, словно некая плотная субстанция, подползает к краю чашки и, разделившись на несколько быстрых шариков, выплескивается на спальник.

– 

Твою мать! – Не переставая морщиться, говорит Валька.

Все глядят на него, потому что он впервые за поход матерится.

Лика выбирается из медвежьих объятий Графа, который, кажется, спит. Лезет в свой зеленый, пахнущий сыростью, салом и шоколадом мешок с заначками и достает оттуда полплитки «Аленки». Она ненавидит шоколад «Аленка», но разворачивает мокрую обертку и с каким-то мазохистическим наслаждением отправляет в рот, прожевывает и проглатывает твердые коричневые квадратики. Несколько кусочков она кладет в рот Графу. Он с улыбкой прожевывает их и спит дальше.

– Ему теперь уже больше не снились ни бури, ни женщины, ни великие события, ни огромные рыбы, ни драки, ни состязания в силе, ни жена. Ему снились только далекие страны и львята, выходящие на берег. Словно котята, они резвились в сумеречной мгле, и он любил их так же, как любил мальчика. Но мальчик ему никогда не снился.

– Дай я почитаю, – говорит Андраш, – ты уже хрипишь.

Виталик отпускает Надюху, отдает Андрашу книжку, а сам подползает к печке. Андраш начинает читать, по-ученически старательно и выразительно.

– Они пошли вниз по дороге к хижине старика, и по всей дороге в темноте шли босые люди, таща мачты для своих лодок.

Виталик разжигает печку. На его лице отражается пламя. Он сосредоточенно вглядывается вовнутрь железной коробки, наклоняет голову вбок и аккуратно просовывает в дверцу маленькое полешко.

– Зря дрова жжете, – внезапно подает голос Капец. – Осталось на пару едок. А нам тут еще сидеть и сидеть.

– У нас еще есть газ, – спокойно отвечает ему Виталик. – Мы же не собираемся сидеть здесь вечно.

– Придя в хижину, мальчик взял корзину с мотками лески, гарпун и багор, а старик взвалил на плечо мачту с обернутым вокруг нее парусом.

– Хочешь кофе? – спросил мальчик.

– Эх, щас бы кофе… – мечтательно потягивается Валька.

– Скоро супчик сделаем, – отвечает Виталик.

– Сначала положим снасти в лодку, а потом выпьем кофе, – читает Андраш и смотрит на Вальку.²⁹

В палатке становится теплее. Теплый воздух сначала касается мокрых ноздрей, затем разливается в легкие. Самое приятное ощущение за последние четыре часа, когда не топили печку. Граф предвкушает горячий чай с шестью, а может быть и с восьмью кусочками сахара.

XXI

Буран продолжался всю ночь. Не закончился он и утром. На газу сделали завтрак. Вопреки всеобщему подавленному настроению и тотальному отсутствию реакции на шутки, Андраш продолжал острить, будто это было его основной обязанностью.